1.29.2014

Под серпом и молотом

17 сентября 1939г. Советский Союз вступил во вторую мировую войну на стороне нацистской Германии, совершив вероломное нападение на Польшу. Незадолго перед этим, в ночь с 23 на 24 августа 1939 года, Риббентроп и Молотов подписали в Москве «Пакт о ненападении», а так же тайный протокол к нему, который определял сферы влияния и будущие границы между Германией и Советским Союзом. Этот пакт позволил Гитлеру развязать вторую мировую войну.

1 сентября 1939г. Германские войска вторглись в Польшу. В течение первых шестнадцати дней войны немецкий посол в Москве фон Шуленбург несколько раз настоятельно требовал от Советской стороны соблюдения условий договора, то есть нападения на Польшу. Дело в том, что вплоть до 18 сентября у немцев не было окончательной уверенности в скором завершении этой компании. «Лучший оперативный ум вермахта», фельдмаршал Эрих фон Манштейн, позже написал в своих мемуарах: «Судьба Польши стала, однако, ясной самое позднее 18 сентября, когда решился исход сражения на р.Бзуре, и после того как Советы накануне перешли восточную границу Польши».

Впрочем, немцы зря волновались. Сталин и не думал уклоняться от обязательств. Просто ему необходимо было некоторое время, чтобы сконцентрировать у польской границы ударную группировку. В ночь на 15 сентября советские войска получили боевые приказы, которые определяли задачи Белорусскому и Украинскому фронтам. Из этих документов следует, что частям РККА ставилась задача не «освобождения» украинского и белорусского населения (для чего было бы достаточно оттеснить польские войска на территорию Венгрии и Румынии), а разгром Польской армии и ликвидация Польши как государства. Погранвойскам НКВД было приказано обеспечить переход границы частями Красной Армии, для чего предусматривалось создание ударных и истребительных групп. В их задачу входило проведение разведки и рекогносцировки, выбор места перехода границы, подготовка переправ и плавсредств, а после начала боевых действий – уничтожение польских линий связи, приграничных заграждений, штабов и пограничных застав.

В 3 часа ночи 17 сентября 1939 года, вероломно нарушив целый ряд договоров и ранее взятых на себя международных обязательств (Рижский мирный договор 1921г., Парижский пакт от 27 августа 1928г. «пакт Бриана-Келлога», Пакт о ненападении между Польшей и СССР от 1932г., Конвенцию об определении агрессии 1933г.), Советский Союз совершил акт агрессии. Коммунистический «вождь» Сталин надеялся решить две стратегические задачи. Во-первых, расширить свою империю почти до старых, дореволюционных границ, и, во-вторых – изменить этнический состав населения Зап. Белоруссии и Зап. Украины. Он рассчитывал на века обезопасить свою страну от польских претензий на восточные окраины бывшей Речи Посполитой. Часть польского населения планировалось уничтожить, часть запереть в тюрьмах, лагерях и ссылках, а оставшихся превратить в колхозных рабов.

Репрессиям подверглись не только поляки но и белорусы, евреи, и лица других национальностей, хотя и в меньшей степени. Из общего числа пострадавших, в период 1939-1941 г., белорусы составляли, по оценкам некоторых историков, до 20%. Как любили говорить коммунисты: «Лес рубят, щепки летят». Белорусы как раз оказались этими «щепками» при «вырубке» поляков. Вся Зап. Белоруссия и Зап. Украина были залиты кровью польских граждан. Это был геноцид народа, целенаправленное его уничтожение.

Ещё до вторжения Красной Армии в Польшу, 15 сентября 1939 г., из Москвы в Минск поступила директива, в которой органам НКВД указывалось, кого в первую очередь арестовывать: "В первую очередь необходимо арестовывать наиболее реакционных представителей Польской государственной администрации, руководителей местной полиции, пограничной охраны и филиала второго отдела главного штаба, воевод, старост и их ближайших коллег по работе, помещиков и руководителей контрреволюционных партий". А для коммунистов все партии были "контрреволюционными".

Перед вторжением, инструкции получили не только органы НКВД, партийные чиновники и военные высшего ранга, но и рядовые солдаты Красной армии. На все вопросы местных жителей о жизни в СССР, им следовало отвечать: «Жизнь в СССР очень хорошая», «у нас всё есть», «люди в СССР живут счастливо» и так далее в том же духе. На более сложные вопросы следовало говорить: «Спросите у комиссара».

Узнав о том, что Красная армия перешла границу, польское население охватила паника. Часть жителей Поставского повета, в основном чиновники и некоторые предприниматели, бежали в направлении Вильно, другие спрятались в лесу. Подобная картина наблюдалась и в других поветах Виленского воеводства. Очевидец сентябрьской трагедии, Коетан Рожновский, писал: «Проезжая по шоссе, ведущему от ст. Солы в сторону Ошмян, на некотором отдалении от дороги, в лесу, я увидел много коней, коров и иной домашней живности, которую местные жители загнали в лес, чтобы уберечь от большевиков. Я так же видел несколько возов, нагруженных разным добром и тюками, которые тоже въезжали в лес».

При приближении Советской армии около 4000 мирных жителей в панике покинули город Пинск, направляясь в сторону немецкой зоны оккупации. Они дошли до деревни Нуйно (близ Ковеля). Там колонну разбомбила Советская авиация. Погибли десятки женщин, детей и стариков.

Первое, что сделала новая власть в «освобождённых» городах и местечках, это, в соответствии с полученными инструкциями, арестовала представителей старой администрации: старост, войтов, бурмистров, а так же полицейских, управляющих банков, крупных и средних землевладельцев, бизнесменов, офицеров Польской армии, учёных, судей, прокуроров, адвокатов, журналистов, учителей – в общем, элиту народа, тех, кто не успел укрыться.

Но это была только первая волна репрессий, за которой последовали и другие, когда арестовывали уже просто по национальному признаку. А иначе как объяснить тот факт, что в списках арестованных есть батраки, безработные, малоземельные крестьяне и даже несовершеннолетние ученики гимназий. Всех их объединяет только одно – они были поляками.

18.09.1939г., в первой половине дня, в Поставы вошёл разведывательный батальон 22-й Советской танковой бригады. Подъехав к зданию Поветового Староства (теперь там гостиница), танкисты спустили с флагштока и сорвали польский флаг. У стоявшей на площади группы зевак, оккупанты спросили: «А что у вас сегодня за праздник, почему вы по-праздничному одеты?». Люди же были одеты в повседневную, обычную одежду, которая советским танкистам показалась праздничной.

Сохранились воспоминания советского танкиста, механика-водителя танковой бригады - Ивана Маслова, в которых он, среди прочего, рассказывает об одном событии, которое произошло в те дни: «...был случай, когда мы столкнулись с открытой враждебностью…. Остановились мы в каком то маленьком городке. Один из наших танкистов пошёл в парикмахерскую, расположенную в здании напротив. Мы получаем приказ на продолжение движения, а нашего танкиста до сих пор нет, не вернулся. Кинулись его искать, и нашли его труп на заднем дворе. Кто-то из «западников» зарезал нашего товарища…».

А вот что вспоминал о тех страшных днях Поставчанин Станислав Юрковлянец: «17 сентября 1939 года над городком пролетели самолёты с красными звёздами, с которых сбросили листовки. В них говорилось, что «настал час освободить белорусов». Радио передало новость: миллионная Советская армия предательски перешла границу, нарушив договор о мире и нанеся нам удар в спину. 18.09.1939г. в Поставы вошли танки и пехота противника. Поляков охватило отчаяние. Во всех домах люди молились, читали литании. В магазинах советские военные скупали все продукты, а масло пожирали без хлеба. Такие они были голодные…».

Хенрик Жебровский в своей Монографии деревни Михничи (Monografia wsi Michnicze) пишет, что в соседней деревне Савичи проживало несколько членов КПЗБ. Когда там остановилась на ночлег какая то советская воинская часть, то эти коммунисты организовали им торжественную встречу, накрыли столы. Видимо самогонка лилась рекой и "освободители" перепились, потому что ночью началась стрельба. Офицеры забаррикадировались в одном из домов и отстреливались от своих же солдат до утра. Когда наступило отрезвление, то на кладбище д. Савичи похоронили 8 убитых красноармейцев, а трупы командиров увезли на автомобиле.

Следом за военными, из восточных областей Белоруссии и из России, в Поставы прибыли многочисленные представители Советской власти. Только за три месяца 1939 года в район было прислано 250 советских функционеров, и это не считая членов их семей. А в 1940 году эта цифра утроилась. С магазинов и общественных зданий поснимали или закрасили вывески на польском языке. Закрыли польскую гимназию, а в её стенах открыли среднюю школу с русским языком обучения. Из библиотек и школ изъяли польские книги, которые свезли на кирпичный завод и там сожгли. И конечно же переименовали улицы. Теперь ул. Виленская стала Советской, ул. Браславская – Ленинской, ул. Б.Пиерацкого – Красноармейской, ул. Базылянская – М.Горького, ну и так далее….

Свидетельница тех событий, Адэля К., так вспоминала первые дни оккупации Постав: «В 1939 году, через несколько дней после того, как пришли советы, я, вместе с несколькими другими женщинами, пошли на рынок в Поставы, понесли на продажу масло. Городок было не узнать. Он был завешан красными тряпками – флагами и транспарантами. У людей даже изменились лица, они стали грустными. Некоторые, не стесняясь, плакали, даже мужчины… Двое красноармейцев конвоировали по улице группу из четырёх или пяти польских военных, руки у которых были связаны верёвками. Мы подошли ближе, хотели дать этим страдальцам немного хлеба, который имели при себе, но один из красноармейцев направил на нас ствол карабина с примкнутым штыком и крикнул: «а ну отойдите!».

Был создан районный отдел НКВД, милиция, прокуратура, которые сразу же приступили к «работе», т.е. к арестам невинных людей. В отделе НКВД в Поставах, «работало» 5 человек (офицеров). Вот некоторые фамилии этих нелюдей, которые называет в своих воспоминаниях одна из жертв: начальник отдела Анисимов, следователь Соколов, следователь Столяров, начальник опер. участка НКВД Архангельский (он отвечал за депортации). Эти преступники отправили на смерть, в тюрьмы, лагеря и ссылку, тысячи жителей Поставщины.

Бывшая поставчанка Мария Филлипёнок рассказывала: «Там, за нашим домом (в Поставах) была речка, был луг и насыпь, по которой пролегали ж/д пути. Мама нам говорит, посмотрите, стоит ли там поезд (с депортируемыми). Мы, когда вышли, то поезд медленно, пуф, пуф, пуф… пошёл в сторону России. Долго не было ничего известно, что стало с тем транспортом и его пассажирами, но потом прошёл слух, что всех расстреляли [...]. 

Был репортаж по радио (видимо в наши дни. авт.) с женщиной, которая была в том транспорте. Она говорила так:  – выехали из Постав, проследовали через Воропаево, Глубокое, в сторону России. Въехали в лес и там транспорт остановился. В каждый вагон входят НКВДэшники и начинают стрелять. Я упала на колени, схватила офицера за ногу и умоляла, чтобы отпустил, не убивал. Но он горит – нет, нет, он не может. Но я так его умоляла, что он говорит: – уходи! И она, эта женщина, выскочила из того вагона. Бежала по рельсам, все ноги в кровь избила, встретила по пути Яхимовича, моего знакомого, и ещё третьего, фамилию которого я не запомнила. Они тоже бежали с того поезда. [...] Та женщина плакала и говорила, что никогда не забудет, как расстреливали в вагоне людей […]. Мой сын говорил, что он слышал … будто бы кто то с того транспорта был тяжело ранен, но потом выполз из вагона и спрятался в лесу, а позже его нашли люди. 

– Простите, в каком году это произошло? 
– В 1941-м, тогда, когда Советский Союз ещё дружил с немцами, накануне войны.

Новая власть не знала таких слов как совесть, жалость, или хотя бы элементарная порядочность. Подданным безумного кавказца не давали покоя даже мёртвые поляки. В центре Постав (у памятника) находилось польское воинское кладбище, захоронения времён польско-советской войны 1919-1920г. Оккупанты решили его уничтожить. Дальше я процитирую очевидца тех событий, бывшего польского гражданина и жителя Постав – Марьяна Бумблиса: «В нашем городе было похоронено более 30 польских солдат. Они были погребены в очень живописном месте, на берегу речки Мяделка. В 30-е годы (в сентябре 1934г.) там, в торжественной обстановке, был открыт красивый памятник, высотой 4м., на котором было написано «POLEGŁYM ŻOŁNIERZOM W OBRONIE OJCZYZNY», на вершине которого находился железный белый орёл. В мае и ноябре там проводились торжественные мероприятия, военный парад, дети рассказывали стихи и пели песни.

А потом пришли большевики, которые сорвали орла с вершины памятника. Подъехал танк, и при помощи стального троса сорвал орла. Хотели повалить и сам памятник. Подогнали ещё один танк, но ничего у них не вышло, потому что в основание памятника было вмонтировано 10 железных шин. Трос лопнул, и всё. Памятник только слегка наклонился. Потом советы приняли решение всё там уничтожить. Разрыли могилы и останки (кости) польских солдат вывезли на грузовике в неизвестное место (по слухам, закопали где-то в поле, под Поставами). После этого прибыли военные сапёры, которые привезли ящик со взрывчаткой. 

Они имели задание взорвать памятник. Но он стоит в центре города. Тут же собрались Поставчане, женщины стали плакать и просить не взрывать, потому что от взрыва вылетят стёкла в окнах и могут пострадать крыши близлежащих домов. Я был тогда ещё подростком. Сапёры уехали, а власти решили памятник хотя бы спрятать, чтобы его не было видно со стороны центральной площади. На месте могил залили фундамент и построили двухэтажный дом. Кирками и молотками отбили от памятника польские буквы, и в таком искалеченном виде он стоит до сего дня. Теперь даже многие жители Постав не знают, что это за памятник...».

Подобное происходило везде, на всей оккупированной территории. В деревне Рыбчаны (Поставский район) на могиле погибших там 42 польских солдат 75-го пехотного полка, в 1938 году тоже был установлен памятник. Оккупанты вырыли рядом с ним глубокую траншею и закопали в ней польский монумент. Скорее всего он там находится и теперь. Таких примеров много. Богоборческой власти не давали покоя даже придорожные поклонные кресты, которые по всему району пилили, а иногда даже поджигали. Эта задача была возложена на председателей сельсоветов (восточников), которые перепоручали её местным активистам. В польское время в каждой гмине было по 5-10 человек коммунистов и комсомольцев, преимущественно молодёжи 18-25 лет. Именно из этих малообразованных, ещё не сформировавшихся людей, пришлый председатель сельсовета формировал местный совет, а этот совет потом терроризировал всех остальных жителей.

Марьян Бумблис вспоминает и такой случай: В 1939г. он стал случайным свидетелем разговора красноармейца со своим командиром. Красноармеец спрашивает: «Тов. командир, а почему здесь в деревнях у дорог кресты стоят, что это значит?». Командир, даже не покраснев, ответил: «Их польские паны установили для запугивания простого народа, чтобы держать людей в страхе и повиновении. Если что, сразу на крест».

Житель Поставского повета Станислав Врублевский вспоминал, что первой жертвой Советской власти стал деревенский солтыс Зайковский, которого красноармеец застрелил, когда тот ехал на велосипеде. А 13 апреля 1940 года в 4 часа утра в дом Врублевских пришли милиционеры, всех отвезли на станцию, посадили в вагоны и через какое-то время они, вместе с другими жителями Поставщины, оказались в ссылке в Казахстане.

С первых дней оккупации заработала Советская пропагандистская машина. По деревням ездили агитаторы. Они восхваляли мудрость «великого вождя народов» Сталина, непобедимость Красной Армии и нерушимость единства партии и народа. В районе стала выходить газета «Новый путь». С первых номеров она вдалбливала в головы перепуганных людей ложь и идеологический бред. Публиковались сфабрикованные рассказы жителей о трудной жизни при «панской Польше» и тут же их благодарности за «освобождение». Писали о том, какая теперь наступила «счастливая жизнь».

Житель д. Михничи Хенрик Жебровский вспоминал: «Они объясняли нам как раньше было плохо, а теперь будет хорошо, что у них всего много: и хлеба, и землю имеют все, кто только захочет […]. Советы нам принесли много идеологии, но никаких товаров, даже таких необходимых, как керосин, соль, сахар или спички [...]».

Поставы и другие более крупные местечки района (Воропаево, Лынтупы), тонули в море красных транспарантов, лозунгов. Митинги тоже стали неотъемлемой частью новой жизни. Агитаторы с востока восхваляли «счастливую» жизнь в СССР, одновременно высмеивая и издеваясь над всем польским. При этом использовался примитивный обман. Утверждали, например, что в 30-е годы в Польше люди голодали и ели кору с деревьев. Между тем ситуация была противоположной, вспомним голод в Поволжье, голодомор на Украине, голод в БССР, карточную систему ....

Уровень жизни в Польше был гораздо выше, чем в СССР. Сомневающимся могу посоветовать открыть свои семейные альбомы и посмотреть на довоенные фотографии своих дедушек и бабушек, бывших польских граждан. Они одеты в красивую одежду, сшитую по европейской моде того времени. Продукты питания были очень дешёвыми. В конце 30-х годов 1кг. чёрного хлеба стоил примерно 0,2 зл., 1кг. ситного – 0,25зл., 1кг. сала – 1,4 зл., 1 кг. говядины – 0,7зл., 1кг. сливочного масла 2 – 2,5 зл., 1 литр молока – 0,1зл. Польский рабочий зарабатывал 8-10 злотых в день. Предвоенная статистика свидетельствовала, что по Поставскому повету урожайность зерновых достигла уровня Франции, а по многим другим культурам – опередила США. Даже теперь это звучит как фантастика, но так было.

А Советская пресса продолжала нагло врать. Районная газета писала: «Сельское хозяйство зап. Белоруссии, в период Польской оккупации, было отброшено назад на десятилетия, а широкие массы крестьянства доведены до чудовищной нищеты, голода и разорения». Люди только ухмылялись, читая всё это.

Часто митинги начинались и заканчивались пением интернационала или каких-нибудь ещё большевицких песенок. Корреспондент районной газеты «Новый путь» Б.Нейфах писал: «Когда 17 сентября 1939г. в Дуниловичи вошла Красная армия, на площади состоялся митинг. Стали петь интернационал, и со всей массы очень выделялись крепкие голоса. Это были голоса певцов еврейского вокального ансамбля под руководством учителя Дуниловичской еврейской школы А.Х.Гурвича». В этой связи мне вспоминается фильм «Собачье сердце». Помните, там Швондер тоже очень любил петь интернационал….

Вот что написал о том страшном времени Алексей Корнюк: «Освободители были излишне недоверчивыми и разговаривали лозунгами. В каждом советском чиновнике чувствовалась горделивая самоуверенность в своей исключительности. Они… на каждом шагу подчёркивали, что советский человек стоит на голову выше любого выходца из буржуазного общества. Всё им не нравилось. И наш язык, и то, что бабушки ходят в кастёл или церковь, а мужчины встречаясь – снимают один перед другим шапки. Да и форма шапок у нас не такая (Rogatywka).

И плохо им было, что колокола звонят, призывая людей на службу. И то, что после смерти близкого человека чёрную повязку носят на рукаве целый год. Непринятие всего нашего уклада жизни видимо давало им право считать себя на голову выше нас. Но при этом они были большие мастера по части самогона и нецензурной брани. У нашего же народа самым крепким словом было «холера». Да и пьяницы в нашем обществе были изгоями. Приезжие наполнили наши магазины дешёвой водкой и привили привычку пить её стаканами в любой день и в любое время суток».

Поставский повет был включён в состав новообразованной Вилейской области. Депортации населения в отдалённые районы СССР, с территории области, проводились в несколько этапов: 10 февраля 1940г., 13 апреля 1940г., 29 июня 1940г. и 20 июня 1941г. Среди ж.д. станций Белоруссии, откуда увозили несчастных, значились Поставы, Воропаево и Лынтупы. Началась паника. Поляки в массовом порядке стали забивать скот и распродавать имущество. Думали, что если вывезут в Сибирь, то деньги пригодятся там, чтобы не умереть с голоду. Во время семейных и религиозных праздников люди боялись петь песни на польском языке, потому что по доносу соседа могли обвинить в «польском национализме» и арестовать.

Чего только не приписывали жертвам – участие в контрреволюционных организациях, сотрудничество с зарубежными разведками, антисоветская агитация и т. п… Чтобы заставить арестованных признаться в том, чего они не совершали, широко применялось физическое воздействие (избиения и пытки). Одна из жертв, узник Вилейской тюрьмы, поставчанин Ю.Кишкурно, описывает это так: «Оба они, прокурор со следователем, набросились на меня как львы. К ним присоединился ещё один следователь. Втроём они били меня руками и ногами. Ещё, во время допросов, мне постоянно приходилось слышать от этих ублюдков клевету и оскорбления не только в свой адрес, но и в адрес Польского государства и некоторых достойных поляков».

В начале немецко-советской войны, в июне 1941г., НКВД произвело массовые убийства заключенных польских граждан, которых не удалось вывезти вглубь страны. В Лагере в Первенишках (Литва) расстреляли 500 человек (об этом сохранились свидетельства Януша Богдановича). Массовые убийства происходили в Березвечской (Глубокской) тюрьме. Там часть несчастных расстреляли на месте, а часть погнали на восток, в сторону Полоцка. В дороге расстреляли и остальных. Преступный приказ отдал начальник Глубокской тюрьмы Николай Приёмышев.

Массовые расстрелы узников в те дни происходили и в Вилейской тюрьме. При этом часть заключённых перед убийством подвергли изуверским издевательствам. Остальных погнали пешком на Восток, но по дороге большую часть расстреляли. Тюрьмы в Вилейке, Глубоком, Свенцянах, Молодечно и Заславле охраняли подразделения 226-го конвойного полка НКВД (командир – майор Суховей Никифор Яковлевич). Военнослужащие именно этого подразделения (вместе с администрацией тюрем) убивали заключённых.

Точных цифр репрессированных в Зап. Белоруссии в 1939-1941г. нет, но большинство историков сходятся на том, что можно говорить о 132-133 тысячах, и ещё 30 тысячах расстрелянных. Например, в тогдашней Барановичской области, Советским режимом с 1939 по 1941г. репрессировано 29 тыс. человек. Для сравнения – во время немецкой оккупации было вывезено на принудительные работы в Германию 33тыс. 733 жителя области. Как видим – цифры сопоставимые, хотя немецкая оккупация длилась дольше советской.

В Вилейской области, за неполных 2 года Советской власти (1939-1941), было приговорено к смертной казни до 7000 человек. Это не считая тех, кого без суда и следствия убили в июне 1941 года, во время так называемой «эвакуации тюрем». Согласно официальным белорусским источникам (книга «Памяць»), немцами и их пособниками, за годы войны, в Поставском районе было уничтожено 3688 человек. Но до сих пор нет достоверной информации о том, сколько поляков и белорусов, выходцев с Поставщины, было убито коммунистическим режимом в период 1939-1953г. Учитывая масштабы репрессий, я не думаю, что эта цифра окажется меньшей.

В советское время писаками от истории были исписаны тонны бумаги. Они оболгали и очернили всё польское, всю ту жизнь, которая существовала до 1939 года. До сих пор некоторые российские, и ориентированные на Москву белорусские «историки», продолжают нагло врать, когда пишут о польском периоде 1920-1939. В этой связи, на мой взгляд, большую историческую ценность представляют воспоминания белорусов, бывших польских граждан. Прежде всего потому, что их, в отличие от поляков, нельзя обвинить в предвзятости.

Вот, например что пишет известный белорусский историк Игорь Мельников: «Недавно мне удалось повстречаться с одной очень интересной старушкой, живущей в Мядельском районе Минской области (до 1939г. Мядельская гмина была частью Поставского повета). Бабушке Марии уже 90 лет, но ее памяти позавидуют многие молодые люди. Ее рассказ о «польских» временах — лучшее документальное свидетельство о той эпохе. Родилась Мария в семье белорусского крестьянина. Жили не богато, но с протянутой рукой не ходили. Земли было 4 гектара, корова, свиньи, сад и огород. В результате травмы отец стал инвалидом, а мать за него получала пенсию. Девочка ходила в школу, новое здание которой построили в 1930-х годах. «Семилетка» находилась в деревне Слобода.

По воспоминаниям моей собеседницы, школьное здание было большим, красивым, светлым. Всего в нем училось 250 школьников, а учителей было всего четверо. Но зато это были настоящие профессионалы. На их занятиях, по признанию старушки, было очень интересно и познавательно. В школе вместе учились и поляки, и белорусы. Бабушка Мария вспоминает, что с ней за партой сидел сын польского полицейского, с которым она очень хорошо ладила. Между собой говорили то по-польски, то по-белорусски. И все друг друга понимали".

"Нынче любят ругать поляков и панские времена, а я скажу так: если семья была бедной или малообеспеченной, то польские власти платили пособие с учетом того, чтобы родители могли прокормить каждого ребенка. У нас в семье было трое детей, мама получала пособие с учетом покупки питания для каждого из нас. Вот как было», — отмечает моя собеседница. В деревне вместе жили и поляки, и белорусы. По признанию бабушки Марии, жили мирно и дружно.

«Так, чтоб у поляков блат какой был, или что «по знакомству» для них делали, не припомню. Для нас, белорусов, и для них, все одинаково было. И в образовании, и в жизни. Работали на пана, ну так он же оплачивал эту работу. Приезжал управляющий нанимать рабочую силу на «жниво». Мы все шли, потому что знали, что этот пан и заплатит, и кормить будет неплохо. Кому не хватало земли, уезжали на заработки в Прибалтику. Многие ехали в Латвию и Эстонию. Можно ж было свободно выезжать», — говорит бабушка Мария".

Таким образом, в сентябре 1939 года Польша стала жертвой двух тоталитарных режимов: нацистского и коммунистического. Был осуществлен четвёртый раздел страны. Вторжение Красной Армии открыло новую трагическую главу в её истории. Список преступлений и бед, обрушившихся на восточные воеводства Польши и на оказавшихся там польских граждан, бесконечен. В него входят военные преступления НКВД, расстрелявшего десятки тысяч военнопленных, лишение свободы многих ни в чём не повинных граждан, выселение и отправка в ссылку сотен тысяч землевладельцев, осадников, предпринимателей, интеллигенции и других категорий людей, водворение их в нечеловеческие условия лагерей и тюрем, принуждение к рабскому труду, незаконное отчуждение имущества репрессированных граждан, и т.д. Преступления советского режима положили начало той трещине во взаимоотношениях между Польшей и Россией, которую странам не удаётся преодолеть до сих пор
  • Впервые было опубликовано в 2011 г. в моём блоге на сайте "Westki info"

Осень 1939г. Где то в "Западной Белоруссии"

1.17.2014

О евреях и казаках

Cоседями наших предков – поляков и беларусов, на протяжении многих веков были евреи. О жизни этого народа до наших дней дошло не так уж много сведений. В интернете я случайно наткнулся на один англоязычный еврейский сайт, в котором рассказывается о довоенной Поставской еврейской общине. Предлагаю Вашему вниманию небольшой отрывок (перевод), повествующий о трагических событиях, которые происходили во время первой мировой войны (1914-1918гг.).

«C началом первой мировой войны (1914-1918) положение Поставских евреев было хуже, чем в других местечках в этом регионе. Христианские соседи стали смотреть на евреев с подозрением и враждебностью. Каждое несчастье или трагедия, которые постигали людей, объяснялись так, как будто это дело рук евреев. Когда возникла нехватка серебряных денег то стали говорить, что будто евреи все деньги накопили и сознательно не пускают в оборот. Подобные обвинения касались и других событий. Наиболее серьёзным предъявленным обвинением было сотрудничество с немцами. Местная молодёжь была мобилизована на месть. Жизнь для евреев стала очень трудной. В канун Судного дня немцы вошли в Поставы. Многие евреи тогда бежали в Россию.

Передовые части Кайзера приблизились к Глубокому. Но недолго немецкие войска оставались в Поставах. Восемь дней спустя русские перешли в контрнаступление. Полк казаков ворвался в местечко, и с пронзительным гиканьем поскакал к казарме на ул.Виленской. Видимо, по мнению казаков, немецкие войска должны были быть найдены именно там. Православные с радостью собрались на улицах, чтобы приветствовать казаков. Евреи попрятались в своих домах в большом страхе. Жители начали рассказывать казакам всякие небылицы о евреях, что они якобы скрывают немцев в своих домах, и что евреи закрыли свои магазины, чтобы сохранить свои товары для немцев.

Вдруг раздалась команда казацкого командира: «Все евреи должны собраться на рынке, ни один не должен оставаться в своём доме». Раввин посоветовал всем идти на рынок, и сам тоже пошел. Даже больные были перенесены на рынок. С рынка евреев, вместе с раввином, повели в чистое поле за казармы, где все должны были быть расстреляны. Казаки взяли только мужчин, но женщины и дети добровольно последовали за ними. Раввин Шнеур Залман подошёл к казачьему командиру и попытался убедить его, что евреи невинны. В это время праведный христианин Захаров тоже подошел к командиру. Захаров был отставным офицером русской армии, у которого была награда - золотая медаль (или крест), которая в это время находилась у него на груди, и наградные документы за подписью царя.

Захаров сказал: «Всю свою жизнь я служил царю. За мою честность и преданность мне дали эту награду». «Что Вы хотите мне сказать? Говорите!»- сказал казачий командир. «Я хочу вам сказать, что раввин и евреи невиновны. Все, что о них говорят, ложно. Я умоляю вас, сохраните им жизнь. Если вы собираетесь расстрелять их, то расстреляйте и меня вместе с ними». С этими словами он обнял раввина и не отпускал его. «Захаров, пусть будет, как вы хотите. Но с условием, что евреи покажут нам, где прячутся немцы. И ещё, пусть они немедленно откроют свои магазины», сказал казачий командир. Магазины были открыты. Казаки сразу же стали грабить, брали что хотели, а потом разрешили местному населению брать всё, что осталось. Быстро все товары были растащены.

Немцы снова вернулись через два дня [...]. Жизнь на Поставщине оставалась нестабильной на протяжении 3-х лет. Из-за артиллерийского обстрела и постоянного страха, стало невозможно продолжать жить в местечке. Евреи бежали из Постав в течение 10 дней покаяния в 1915 году. Многие пошли в Вильно, а многие поселились в Паневежисе (Литва). Там не было такого голода и нужды для беженцев. Они жили там с надеждой, что смогут вернуться в Поставы как можно быстрее…».

Во время первой мировой войны казаки устраивали еврейские погромы в Поставах трижды, 31 августа, 2-го и 19 сентября 1915г. И это не были какие то исключительные, отдельные случаи. Подобным образом казаки вели себя в наших краях повсюду. Вот ещё одна цитата: «Второго сентября через местечко Козяны (теперь Браславский район) прошло много пехоты, но всё было тихо и спокойно. Вечером появились казаки, грабили лавки, но брали лишь то, что нужно. Наутро они предложили крестьянам брать из еврейских лавок и домов всё, что те захотят. 4 сентября казаки сожгли мост, 5-го и 6-го бесчинства достигли высшей степени - ходили по домам, тащили всё, что возможно. Остальное – мебель, утварь – ломали, уничтожали. Двое местных жителей, зажиточные люди Гирш Авербух и Пейсах Гордон, стали просить казаков оставить им хоть что-нибудь, чтобы не остаться совершенно нищими. Их за это избили нагайками. Были погромы в ближайших местечках Германовичи и Поставы. Там проделывали всяческие ужасы с женщинами…».

А вот отрывок из частного письма, датированного 19-м сентябрём 1915 г., повествующий о событиях в Глубоком: «Дорогой Н., С 7-го на 8-ое наехало много казаков, и начались бесчинства, грабили магазины и затем по домам. Посетили они всех жителей, где не особенно хорошо отличились поведением. Б.Краута пригласили к есаулу, и он его продержал несколько часов и всё время угрожал, что он его повесит. Тем временем казаки продолжали в городе бесчестить много женщин. Они ворвались в синагогу, собрали там много девушек. Часть казаков с саблями наголо стояли около синагоги, а часть находились в синагоге, и оттуда слышно было крик и плачь этих бедных, несчастных девушек. Никого не допустили прийти на помощь этим несчастным жертвам. Когда Краута отпустили, его по дороге встретили казаки, сняли с него золотые часы, отобрали деньги и так избили, что он еле живой вошел в дом, ничего не говорил и пролежал целые сутки полумертвым. 

Когда спустя день немного успокоился, только рассказал всё случившееся с ним, все его переживания. Где доктор Гец жил на квартире, казаки туда тоже зашли. Там находились девушки, которым грозила та же участь. Доктор начал просить казаков, чтобы они пошли с ним, и он им покажет лучших. Тем временем эти девушки спрятались. Когда казаки поняли, что доктор Гец их обманул, они ударили его шашкой по голове несколько раз. У него и теперь следы (шрамы) видны. В таком положении Глубокое находилось два дня. На третий день приехали офицеры, полиция. Тогда только начало успокаиваться. Теперь в Глубоком спокойно...». Казаки зверствовали на Белорусских землях не только во время первой мировой войны.
 
Штурм Полоцка войском Ивана Грозного, 1563 год. Гравюра
В 1562 году войска Ивана Грозного вторглись в Литву. Целью похода был Полоцк. Армия
захватчиков насчитывала 33407 человек, среди которых были и казаки. 15 феврвля 1563г. город, не выдержав огня 200 орудий, капитулировал. Один из наёмников царя, немец Генрих Штаден, оставил воспоминания о зверствах, которые творились на его глазах после захвата Полоцка. Еврейское население города было поголовно истреблено. Их утопили подо льдом Двины.

Умертвили и католических монахов Бернардинцев. Любопытно, что завоеватели перебили даже своих единоверцев, православное духовенство Полоцка, якобы за некую "ересь". Уцелевших жителей города увели в рабство вглубь Московии. Сегодня некоторые российские историки цинично объясняют эти зверства тем, что царь якобы был возмущён реформаторской ересью, которую распространял Полоцк. На 17 лет некогда самый крупный город Восточной Европы стал абсолютно безлюдным – в нем находился только гарнизон захватчиков.

В 1648 году запорожские казаки, заручившись поддержкой царя Московии, совершают набег на Литву (белорусские земли). Нападение сопровождалось жесточайшими зверствами, тотальными грабежами, поджогами, изнасилованиями женщин и резнёй местного населения. Казакам удалось тогда захватить Пинск, Туров, Мозырь, Гомель, Бобруйск. Вскоре Пинск отбили польско-литовские ополченцы, а в январе 1649г. наши войска, под командованием гетмана Яна Радзивила, выбили казаков из Турова, Мозыря и Бобруйска. Подобных примеров много. Чего только стоит "деятельность" казаков во время войны 1654-1667гг., развязанной "тишайшим" русским царём. По оценкам некоторых историков, с 1654 по 1667г. погибли 52% жителей на той территории, которую сейчас занимает Республика Беларусь.

Казакам придётся сильно напрячься, чтобы придумать оправдание, почему же православное население ВКЛ, которое сначала приветствовало русского царя, через несколько лет стало изгонять войска захватчиков вместе с казаками, из своих пределов. Могилёвский гарнизон русских был вырезан почти полностью. Казаки тогда метались словно крысы, пытаясь спастись. А всё из-за грабежей и немотивированной жестокости, совершаемых войском "тишайшего" и казаками, даже в отношении православных единоверцев. В итоге сами православные объединялись в партизанские отряды, "шиши", и изгоняли войско русского царя и его казаков. После той войны (1654-1667) в Поставах остались целыми только 5 дворов. 

Отметились казаки и в начале XVIII столетия, во время очередной войны России со Швецинй. Тогда король Август II втянул Речь Посполитую в войну на стороне Петра I. Отступая под напором шведов из Минска, русские "союзники" подвергли город разграблению. Особенно отметились кавалеристы Шереметева и казаки, которые разграбили женский монастырь Святой Троицы, Церковь Святого Духа и Петропавловскую церковь.

Свою кровавую роль сыграли казаки и в подавлении национально-освободительных восстаний 1794, 1830-1831 и 1863гг. Тогда эти разбойники, которые любят называть себя «христолюбивым воинством», проявили свою звериную жестокость по отношению к полякам, белорусам и евреям.

Кстати, в бюллетене «Wileński dziennik wojewódzki», в №1 за 8 января 1938г., были опубликованы сведения о количестве еврейского населения, проживавшего тогда на территории Виленского воеводства:
Вильно - 58511 человек,
Дисненский повет – 11740 чел.,
Ошмянский повет – 8000 чел.,
Свенцянский повет – 7884 чел.,
Браславский повет – 7703 чел.,
Вилейский повет – 6800 чел.,
Виленско-Трокский повет – 5826 чел.,
Молодечненский повет – 5780 чел.,
Поставский повет – 2755 чел.

Откуда взялись евреи на наших землях? Ещё в XVII веке в Речи Посполитой проживала одна из самых больших, а по мнению некоторых историков самая большая еврейская община в мире. Посоперничать с ней могла разве что еврейская община Османской империи. В чем была причина такого "притяжения" польских земель для евреев? В первую очередь в том, что в Речи Посполитой к ним хорошо относились и, в отличие, практически от всех остальных европейских стран, не подвергали гонениям. Так, из Англии евреи под страхом смерти были изгнаны в 1290 году, из Франции в 1306 году, из Испании в 1492 году. К таким же мерам в разное время прибегали власти Швейцарии, Венгрии, Португалии, Флоренции, ряда германских княжеств. В Польше же было всё наоборот. Благодаря массовому притоку евреев-беженцев из Западной и Центральной Европы, в XVII столетии евреи составляли уже почти 5% от населения Речи Посполитой, а в последующие века их процент только увеличивался.

Когда я впервые услышал, что в Беларуси создаётся некое «казачье войско», то сначала не поверил, подумал - это неудачная шутка. А убедившись что это правда, испытал шок. Любой человек, хоть немного знающий историю и любящий свою Родину, сообщение о «возрождении» в Беларуси казачества воспримет как оскорбление, как попытку стереть нашу историческую память. Это примерно то же самое, что "возрождение" турецких янычар в Сербии, Болгарии или в России. Звучит как полный абсурд, не правда ли? Только этот абсурд почему-то претворён в жизнь в Беларуси.

Казаки на протяжении веков были главной силой царизма в подавлении нашей общей Польско-Белорусско-Литовской государственности. Принимая решение о "возрождении" некоего "белорусского казачества", А.Лукашенко показал либо элементарное незнание истории, либо, что скорее всего, сознательное неуважение к белорусскому народу. Патриарх Белорусской политики Зенон Позняк как то сказал: «У него (Лукашенко) фобия против белорусскости».

Когда желание во что бы то ни стало удержаться у власти является основным инстинктом, то видимо хочется иметь под рукой как можно больше разных военных и полувоенных формирований. И не важно каких, лишь бы диктатуру защищали. Тут и "казаки" сгодятся. Что же касается новоявленных ряженых, то земля наша для этих приезжих и их потомков всегда была чужой. Корни этих людей в другом месте. Видимо они считают, что имеют право пренебрежительно относиться к нашей истории и к памяти наших предков – белорусов, поляков, литовцев и евреев, погибших от казацких пуль и шашек.

(Впервые было опубликовано 10.10.2011г. в моём блоге на сайте Westki.Info)

«Приём евреев в Польше в 1096 году». Художник Ян Матейко


Так называемые "казаки" в Поставах. Фото с сайта www.kazaki.by
"Резня в Праге". Рисунок XIX века, иллюстрирующий резню, которую в 1795 году учинили русские казаки в Праге (правобережная часть Варшавы). 

1.15.2014

22 июня 1941 года и события в Поставах

22 июня 1941 года Гитлеровская Германия напала на своего недавнего союзника – Советский Союз. Курсант Поставской авиашколы Иван Коновалов вспоминал: «Утром 22 июня 1941 года объявили тревогу. Пошёл слух, что началась война [...]. Никому и в голову не пришло рассредоточить самолёты. Они стояли в центре аэродрома крылом к крылу. Как сейчас помню – 17 «СБ» и напротив их столько же «Р-5». Когда дело было уже к вечеру, мы заметили что летят бомбардировщики. Пошёл разговор, что это мол наши. Так мы и разговаривали, пока не завыли бомбы [...]. Вокруг вой, взрывы. Это очень страшно [...]. Напоследок немцы обстреляли нас из пулемётов. Мне пуля пробила скатку, но тело не зацепила. Немцы развернулись и ушли восвояси. Что я увидел? Вся стоянка горит. От 17-ти самолётов «СБ» целым остался только 1. От «Р-5» ни одного. Повсюду трупы товарищей, крики, стоны раненых [...]. Это был шок. В этот день мы похоронили в воронках 48 человек…».

Николай Смольский, тоже бывший курсант Поставской авиашколы, добавляет: "Оставшиеся в живых, около 80 человек, двинулись в путь к своим казармам [...]. Днём 24 июня на ж/д ст. Поставы прибыл паровоз и около 15 пустых вагонов и платформ [...]. Мы удрали буквально из-под носа приближающихся немцев, преследуемые артиллерийской стрельбой и шумом танковых моторов [...]. Была такая каша! Как мы бежали!»."Каша" наверно была действительно большая, а вернее паника, потому что немцы вошли в Поставы только 6 июля, т.е. больше чем через неделю после бегства авиашколы.

Ещё один очевидец тех событий позже рассказывал : «Немецкие самолёты пролетали низко над местечком и летели дальше на Восток. Мы даже толком не успели осознать, что же теперь будет. Паника, которая распространилась в Поставах, была неописуемой. Многие советско-партийные работники, так называемые «восточники» и евреи, бежали в Россию. Дороги тогда были тёмные от тысяч мужчин, женщин и детей».

Бывшая Поставчанка Мария Филипёнок (Войцеховская) в интервью для цифрового архива Поморских Крэсовяков рассказала: «...Мы выбежали на улицу, а там движение, танки идут, автомобили, а на тех автомобилях женщины с детьми сидят и узлы с вещами. Мы спрашиваем у них, что случилось? Они отвечают, что немцы напали на Россию в эту ночь. Я посмотрела на сестру, сестра на меня, и мы рассмеялись, ведь нас не вывезли в Сибирь, мы стоим здесь, а русская армия убегает и ещё свои семьи спасает, всё идёт, всё движется. Они, как увидели, что мы смеёмся, стали нам грозить, а я говорю сестре - послушай, они ещё здесь, ещё НКВД здесь, бежим домой, не будем тут стоять. Мы ушли а это войско бежало ещё несколько дней...».

Поставчанин Станислав Юркaвлянец вспоминал: «Немецкое нападение на СССР, в июне 1941г., вызвало в польском обществе огромный энтузиазм. Все уже наелись досыта советского рая». Поляки рассматривали немецкую оккупацию как меньшее из зол.

С первых дней войны некоторые жители Поставского района, прежде всего поляки пострадавшие от советской власти, не дожидаясь прихода немцев, стали уничтожать советских и партийных чиновников. Тех, которые не успели сбежать. Об этом в советское время умалчивали, но кое-какие сведения всё же сохранились. Так, бывшая партизанка из бригады Фёдора Маркова – Евдокия Никитина-Федотова позже писала: «В первые дни войны обиженные советской властью люди из-за угла, а иногда и открыто, уничтожали представителей советской власти, в том числе и членов их семей. Местные антисоветчики стреляли и в нас, серьёзно ранив в ногу моего мужа, председателя сельсовета…».

В завуалированном виде об этом можно прочитать и в книге И.Климова и Н.Гракова «Партизаны Вилейщины». В частности, там говорится: «Накануне Великой Отечественной Войны здесь (в Вилейской обл.) ещё имелись антисоветские элементы [...]. После краха Польши, одни ушли в подполье и продолжили борьбу против Советской власти, другие притаились, выжидая удобного момента».

На допросе в отделе «Смерш» Калининского проверочно-фильтрационного лагеря №140 НКВД СССР, 29 июня 1945 года бывший рядовой 84-го отдельного саперного батальона 98-й стрелковой дивизии, Е.Л.Авдеев, 1918г.р., показал: «… 24/VI-41 г. при переправе через р. Нёман на нас налетела немецкая авиация. После бомбежки наша группа рассеялась. Я присоединялся несколько раз к другим группам и с ними шел на восток. Мы держали путь на старую границу, где, как нам говорили, наши войска должны остановить немцев. Так мы шли до 12 июля 1941 г., и в м. Плисы (Западная Белоруссия) нас задержала группа вооружённых поляков и передала нас немцам. [...]».

Бывший начальник Поставской авиашколы пилотов бомбардировщиков, впоследствии командир штурмовой авиадивизии полковник В.Тимофеев написал воспоминания о своей жизни, в которых говорится, что Поставская авиашкола имела две учебные эскадрильи и "сидела" на трёх аэродромах: основной — в Поставах, полевые — в Михалишках и в Кобыльнике. В первые дни войны Тимофеев получил шифровку из Москвы, в которой ему предписывалось немедленно перебросить школу в Оршу. С эскадрильей майора Пещерякова связь была потеряна, и Тимофеев решил вместе с заместителем по политчасти Бурмаковым, немедленно отправиться в Кобыльник. Когда школьный пикап подъехал к аэродрому эскадрильи, то "был обстрелян из леса неизвестными".

Надо сказать, что отдельные случаи вооружённого сопротивления новой власти отмечались в Поставском районе с первых дней советской оккупации. В качестве примера можно привести  выдержку из приговора суда на гр. Виктора Кобылинского, жителя хутора Гудзилово, Поставского района: «....в 1939 году, с приходом Красной армии на территорию Западной Белоруссии, В.Кобылинский организовал банду, которая делала вооружённое сопротивление частям Красной армии». В сентябре 1939 года советскую власть люди на Поставщине встретили по разному. Бывшие члены КПЗБ и их сторонники с радостью. Другие, а таких тоже было немало, неприязненно, а иногда и с откровенной враждебностью.

22 июня райвоенкомат начал мобилизацию, собрав в Поставах несколько сотен призывников. Военком принял решение отправить их пешком на восток, по маршруту Лучай Дуниловичи Глубокое Полоцк. Сопровождали колонну несколько сотрудников военкомата. Что произошло в дороге – точно неизвестно, но призывники разбежались и вскоре вернулись домой. Возможно, что колонну обстреляли немецкие самолёты и возникла паника. Но это не единственная версия. Перед войной в Поставах существовало территориальное отделение польской подпольной организации "Союз вооружённой борьбы" (Źwiązek Walki Zbrojnej), которую возглавлял поручик Зенон Кодзь (Zenon Kodź "Brzoza", 1911-1998). Известно, что ячейка этой организации была и в Дуниловичах. С некоторой долей вероятности можно предположить, что подпольщики могли напасть на сопровождавших колонну работников военкомата, и распустить призывников по домам.

Поставские районные власти в спешке сформировали так называемый «истребительный батальон», состоявший в основном из советских, партийных и комсомольских работников. В районе, по состоянию на 1940г., было 115 коммунистов и более 300 комсомольцев. В основном это были т.н. "восточники". В это время по территории района потянулись отступающие части Красной Армии. Поддавшись общей панике, истребительный батальон тоже поспешил на Восток. В книге «Памяць» издат. «Белта» 2001г. говорится, что «В связи с угрозой выброски немецкого десанта, 26.06.1941г. батальон в пути был распущен».

Это звучит как шутка, ведь истребительные батальоны для того и создавались, чтобы бороться с диверсантами и вражескими десантами, это одна из их функций. К тому же, на территории района не было стратегически важных объектов (крупных мостов, стратегических предприятий, узловых ж.д. станций), а значит - немцам незачем было выбрасывать десант в этой местности. Скорее всего этот "истребительный" батальон попросту разбежался при первой же бомбёжке. Ведь находиться под бомбовым ударом – это не списки "врагов народа" составлять.

О том, каких масштабов достигала паника в первые недели войны, свидетельствовал и Ефим Чернявский, отец которого в 1939 году был назначен управляющим Поставской конторой "Заготскот". На второй день войны он, вместе с другими беженцами, ушёл из Постав на восток. Добравшись до Смоленска, он стал там свидетелем такой сцены: "На наших глазах некоторые мобилизованные красноармейцы бросали свои винтовки и разбегались кто куда...".

В одной из советских сводок боевых действий первых дней войны есть такие строки: «Немецкие истребители, как коршуны, охотятся даже за отдельными санитарами, подбирающими раненых на поле сражения. В гор. Поставы фашистский лёгкий бомбардировщик расстрелял из пулемета санитаров, выносивших на носилках раненых красноармейцев, несмотря на то что немецкий летчик ясно видел на санитарах четкие опознавательные знаки Красного Креста».
 
Дмитрий Егоров, автор книги "Июнь 1941. Разгром Западного фронта", пишет: «В направлениях на Двинск и южнее – на Поставы, Полоцк и Витебск – нескончаемым потоком двигались неорганизованные колонны из остаточных групп, отдельных военнослужащих и даже подразделений разгромленных в предыдущих боях войск, тыловых частей и строителей пограничных укреплений….».

Бывший сержант И.И.Подварков из 9-й бригады ПТО РГК вспоминал: «После форсирования реки наша бригада, потеряв в боях и бомбежках значительную часть своего личного состава, продолжала отход на восток. [...]. Через день ранним утром мы вошли в Поставы. Улицы городка были забиты транспортом, воинскими подразделениями. Впервые за несколько дней довелось подкрепиться горячей пищей, привести себя в порядок».

28.06.1941г. из Постав бежали партийные и советские функционеры: первый сек­ретарь Поставского райкома КП(б)Б. А. Монахов, председатель Поставского райисполкома Ф. Нагор­ный, начальник районного отдела НКВД Анисимов и другие (после войны А. Монахов утверждал, что он якобы покинул Поставы 3 июля. Авт.). С собой, словно некую ценность, прихватили партийный архив. Жители райцентра были брошены на произвол судьбы. Первое, что сделали Поставчане, это посрывали ненавистные им красные флаги и лозунги, развешанные по всему местечку. С 28 июня и до 6 июля (неделю) немцев в Поставах не было. Этим не преминули воспользоваться уголовные элементы, которые стали грабить зажиточных евреев и брошенные советские магазины. Как раз накануне войны в Поставы завезли большую партию посуды, которой видимо было так много что её, по воспоминаниям очевидцев, выносили из магазинов целый день.

Бывший военнопленный И. Калинин, рядовой 159 го отдельного строительного батальона, 23 декабря 1947 года на допросе в УМГБ по Молотовской области показал: "… На 9-м дне нашего отхода мы вошли в местечко Поставы. Нашего правительства (власти) и НКВД здесь уже не было. Магазины и продуктовые базы были растащены гражданским населением. Нашему батальону с трудом пришлось достать на пекарне хлеба и двинуться к Минску".

6 июля 1941г. в город вошла механизированная колонна одной из дивизий IX немецкой армии (по другим сведениям, немцы вошли в Поставы 2 июля). Вот что об этом вспоминала Мария Филипёнок (Войцеховская): «...Две недели было безвластие, ни русских, ни немцев. Оружия было полно. Русские солдаты побросали везде оружие, наверно думали, что если будут без оружия, то немцы их не тронут. Мы переждали эти две недели, ничего особенного не происходило, и вот в один из дней мы сидим за столом и вдруг взрыв такой, что у нас даже стекло из рамы вылетело.... Мы подумали, что наверно немцы идут, вот только в кого они стреляют, раз тут уже нет никаких войск. Я с сестрой вышли на улицу посмотреть, что происходит, и увидели там медленно идущие немецкие танки. Едут танки, тёмные такие с белыми крестами, а по тротуарам, с обоих сторон улицы, идёт немецкая пехота...». 

Другая поставчанка, Янина Кжывицкая, в интервью для польского Архива Устной Истории (Archiwum Historji Mówionej) рассказывала: «В первые дни немецкой оккупации по Поставам ездила немецкая крытая машина, фургон со свастикой на бортах, и через громкоговоритель на немецком, белорусском и польском языках объявляли, что после 21.00 запрещено выходить на улицу, и что свет в окнах должен быть потушен».

Новые оккупанты ввели свои порядки. Они стали заигрывать с белорусами, надеясь найти в них союзников. Через несколько недель в Поставах появились белорусские учреждения власти – магистрат и полиция. Была открыта школа с белорусским языком обучения, а чуть позже белорусская учительская семинария. Официальным платёжным средством стала немецкая оккупационная марка. Впрочем, это уже совсем другая история.



1 сентября 1939 года и события в Поставах

1 сентября 1939 года началась вторая мировая война, ставшая возможной благодаря сговору Гитлера со Сталиным (пакт Риббентропа-Молотова). На рассвете Германский Вермахт, согласно заранее разработанному плану «Weiss», вторгся в Польшу.

Ещё в марте 1939 г. в Польше были проведены мобилизационные мероприятия, в результате которых в армию призвали значительное количество жителей восточных воеводств, в том числе и этнических белорусов. После всеобщей мобилизации, которая была проведена в конце августа 1939 года, в рядах Войска Польского оказалось несколько десятков тысяч призывников белоруской национальности. Документальные источники свидетельствуют, что мобилизация на территории, ныне входящей с состав Республики Беларусь, проходила очень успешно, и не вызывала каких либо осложнений. К примеру, адъютант командира батальона "Łużki", из погранполка "Głębokie", капитан Ян Витковский вспоминал, что: "белорусское население вело себя мирно и лояльно, а белорусские резервисты шли в армию охотно...". Всё это происходило в условиях, когда антипольская агитация КПЗБ достигла своего пика.

Накануне войны, 22 августа 1939г., Гитлер выступил перед своими генералами с речью, которая начиналась такими словами: «1сентября начнётся нападение на Польшу. Уничтожение этой страны – наша первейшая задача. Даже если на Западе вспыхнет война, нашей первой задачей будет уничтожение Польши. Никакого милосердия. Будьте жестоки. Будьте безжалостны. Мы должны выйти к рекам Висла и Нарев. Учитывая наше военное превосходство, мы разгромим поляков. Мы должны разрушить все центры польского сопротивления. Наша цель – полное уничтожение Польши…».

Польская армия, уступавшая немецкой как по численности так и по качеству вооружения, оказала захватчикам мужественное сопротивление. Простые солдаты и офицеры проявляли на полях сражений массовый героизм. Достаточно вспомнить оборону Вестэрплятте, бои под Избиском, оборону укрепрайона «Wizna», Брестской крепости, полуострова Хель и т.д.

Несмотря на то, что компания против Польши успешно развивалась, у Германского командования были причины для беспокойства. На 4-й день боевых действий ведущие европейские державы объявили Третьему Рейху войну, а быстрый отход Польской армии на восток ставил под сомнение реализацию основного принципа плана «WEISS» - уничтожение главных польских сил западнее реки Вислы. Среди немецких генералов возникли споры относительно планов дальнейшего ведения войны.

Генерал Рундштедт, командовавший группой армий «Юг», полагал, что поляки постараются организовать оборону за Вислой и Саном, поэтому он настаивал на ускорении темпов продвижения вглубь польской территории. По мнению же начальника генерального штаба Гальдера, следовало считаться с сильным польским сопротивлением в районе Лодзи и Кельце. В конечном итоге, всё же было решено руководствоваться первоначальным планом (Weiss), который предусматривал ликвидацию основных сил Польской армии западнее Вислы.

16 сентября 1939 года руководство Люфтваффе доложило Гитлеру о том, что на складах заканчиваются запасы авиабомб. Тогда немецкая военная промышленность работала ещё недостаточно эффективно. Это означало, что польские войска, избавившись от постоянных бомбардировок, смогут успешно перегруппироваться. Но тут немцев выручила Красная армия, начавшая вторжение в Польшу 17 сентября.

Некоторые российские авторы, когда пишут о военных действиях в начале сентября 1939 г., скептически, с долей сарказма, отзываются о Польской Армии. Дескать, эти поляки только и делали, что отступали. Вот, другое дело наша Красная Армия, которая с первого дня войны, летом 1941г., оказывала героическое сопротивление агрессору. Но так ли это на самом деле? Давайте попробуем разобраться. Итак, к 17 сентябрю, т.е. за 16 дней военных действий против Польши, на центральном участке фронта немцы вышли к Бресту, а на юге достигли предместий Львова. Расстояние от самой западной точки Польши (Познаньский выступ) и до Бреста, составляет приблизительно около 500 км. Но, как известно, немцы нанесли главные удары южнее и севернее выступа, преодолев тем самым меньшие расстояния.

А теперь давайте посмотрим, где же находились передовые немецкие части на 17-й день войны с Советским Союзом, в июле 1941года? На северо-западном направлении они подошли к Пскову, а на западном, 39-й механизированный корпус Вермахта достиг Витебска. Какое же расстояние преодолели немцы на этих направлениях? От самого восточного участка границы в Восточной Пруссии до Пскова (по прямой) примерно 470 км. А если измерять от так называемого «Белостокского выступа», то получится около 700 км. Таким образом, средняя скорость продвижения Вермахта, как по территории Польши в 1939 году, так и по территории СССР в 1941 году, была примерно одинаковой, а на отдельных направлениях темпы наступления немцев по советской территории в 1941г. были даже выше. Если же принять во внимание то обстоятельство, что Красная армия превосходила Польскую (как, впрочем, и Немецкую) по численности и по вооружению, то это будет свидетельствовать не в пользу первой. Такая вот нехитрая арифметика получается. Также не следует забывать, что именно Польская армия положила начало Сталинграду и Курску. Это она первой встретила нацистов, приняв на себя удар. 

Жители Постав о нападении гитлеровской Германии узнали из сообщения по радио.
Президент страны Игнацы Мосьцицкий выступил с обращением к народу. Была объявлена дополнительная мобилизация. Настроение у призванных резервистов было боевое. Никто не сомневался в победе над врагом. Ещё раньше, 24 августа, был поднят по тревоге 23-й кавалерийский полк, стоявший в Поставах. Погрузившись на станции в воинские эшелоны, полк отправился на запад, в распоряжение резервной армии "Prusy".

Мой отец вспоминал, что в первые дни войны в Поставах были расклеены плакаты патриотического содержания. На одном из них была цитата из высказывания маршала Рыдз-Смиглого: «Nie oddamy ani jednego guzika od polskiego munduru!». Кастёл в Поставах был переполнен народом, на алтаре горели свечи. Люди сосредоточенно молились. Очевидец тех трагических событий, поставчанин Станислав Юрковлянец, писал: «Когда немцы напали на Польшу, то занятия в нашей гимназии отменили. Мы копали в огородах окопы и заклеивали окна полосками бумаги…, потому что опасались, что немцы могут применить отравляющие газы. Началась мобилизация. Власти реквизировали все автомобили, а призывники – резервисты на повозках отправлялись на запад, на фронт. У людей был высок энтузиазм и уверенность в том, что мы победим».

Бывший житель Дунилович, ставший позже священником, Антони Ежи Чижевский, вспоминал: «В атмосфере страха и неуверенности жили люди с начала сентября 1939 года. В небе стали появляться самолёты. Чьи они были? В один из дней они появились неожиданно, и сбросили несколько бомб. Я хорошо помню этих тёмных, поражающих звуком своих моторов стальных птиц, высыпающих из своего подбрюшья куски смертоносной стали. Через минуту прогремело несколько взрывов и раздался крик мамы: «Бегите из дома!». Моя сестра Ванда схватила меня на руки, и мы побежали через двор, мимо колодца с журавлём, к прудам и болоту, и там упали ниц на землю…».

С началом войны власти обратились к народу с призывом о пожертвованиях на нужды обороны. Люди приносили в Поставское отделение банка не только деньги и ценные бумаги, но и ювелирные украшения. Скорее всего позже, 18 сентября, все собранные ценности попали в руки русских.

Информация, касающаяся ликвидации кредитно-финансовых учреждений в восточных воеводствах Польши, носит фрагментарный характер. Так, 5 октября 1939 г. в советской газете "Правда" был опубликован материал "Коммунисты в бою", где говорится о захвате Красной армией города Лиды. В числе захваченных там трофеев был железнодорожный эшелон в составе которого имелось два вагона с драгоценными металлами, картинами и другими предметами искусства, ранее находившимися в хранилище Польского Банка. По видимому все эти ценности, принадлежавшие Польскому народу и государству, были присвоены Советским Союзом.

Поветовая администрация в Поставах объявила о закупках для нужд армии зерна, сена, картофеля и домашнего скота.... Экономика Польши перестраивалась на военные рельсы. Ещё ничто не предвещало трагической развязки, огромных человеческих жертв и 4-го раздела страны.

 Статья впервые была опубликована 31.08.2011г. в моём блоге на сайте Westki. Info

Польский пехотинец. Сентябрь 1939 года.
Польская пехота.
Польские пулемётчики ведут огонь из пулемёта.

1.12.2014

Чтобы помнили

1 сентября 1939 года Гитлеровская Германия напала на Польшу, а 17 сентября на стороне нацистов в войну вступил Советский Союз, войска которого начали вторжение в Польшу с востока. 18.09.1939г., в первой половине дня, в Поставы вошёл разведывательный батальон 22-й советской танковой бригады. Подъехав к зданию Поветового Староства (теперь там гостиница), танкисты сорвали польский флаг. У стоявшей на площади группы зевак один из них спросили: «А что у вас сегодня за праздник, почему вы по-праздничному одеты?». Люди же были одеты в повседневную, обычную одежду, которая советскому танкисту казалась "праздничной".

Следом за военными, из восточных областей Белоруссии и из России, в Поставы прибыли многочисленные, словно саранча, представители советской власти. Только за три месяца 1939 года в район было прислано 250 советских функционеров, и это не считая членов их семей. Первым сек­ретарём Поставского райкома КП(б)Б был назначен А. Монахов, председателем райисполкома Ф. Нагор­ный, начальником районного отдела НКВД Анисимов, военным комиссаром района – некий Быков, комиссар первого ранга.

По всем школам было разослано распоряжение, требовавшее немедленно сдать все польские книги. Их свозили вначале в «райком», а оттуда направляли на кирпичный завод, где сжигали в топках. Также сожгли книги которые хранились в библиотеке 23-го полка гродненских уланов, и в других местах, где их только смогли найти представители новой власти.

С магазинов и общественных зданий посрывали или закрасили вывески на польском языке. Закрыли польские школы, а в стенах бывшей польской гимназии открыли среднюю школу с русским языком обучения. И конечно же переименовали улицы. Теперь ул. Виленская стала Советской, ул.Браславская – Ленинской, ул. Лучайская – Красноармейской, ул. Базылянская – М.Горького, ул. Задевская – 17 сентября, и так далее.

Современница тех событий, моя бабушка Адэля К., так вспоминала первые дни оккупации Постав: "В 1939 году, через несколько дней после того, как пришли советы, я с несколькими женщинами пошли на рынок в Поставы, понесли масло на продажу. Местечко было не узнать. Везде висели красные флаги и транспоранты. У людей даже лица изменились, стали грустными, а в глазах были слёзы. Двое красноармейцев конвоировали группу из 4 или 5 польских военных. Руки у них были связаны верёвками. Мы подошли ближе. Хотели передать этим страдальцам немного хлеба, который был у нас с собой. Но один из красноармейцев направил на нас ствол винтовки и крикнул "Ану отойдите!".

Был создан районный отдел НКВД, милиция, прокуратура, которые сразу же приступили к «работе», т.е. к арестам невинных людей. В отделе НКВД в Поставах «работало» 5 человек. Вот некоторые фамилии этих нелюдей, которые сохранились в воспоминаниях современников: начальник отдела Анисимов, следователь Соколов, следователь Столяров, начальник опер. участка НКВД Архангельский (он отвечал за депортации). Эти преступники отправили на смерть, в тюрьмы, лагеря и ссылку, тысячи невинных жителей Поставщины.

Новая власть не знала таких слов как совесть, милосердие, порядочность. Наследникам Чингисхана не давали покоя даже мёртвые поляки. В центре Постав находилось польское воинское кладбище, захоронения времён польско-советской войны 1919-1920г. Оккупанты решили его уничтожить. Дальше я процитирую очевидца тех событий, бывшего польского гражданина и жителя Постав - Марьяна Бумблиса (перевод с польского):

«В нашем городке было похоронено более 300 (скорее 30, авт.) польских солдат. Они были погребены в очень живописном месте, на берегу речки Мяделка. В 30-е годы (в сентябре 1934г.) там, в торжественной обстановке, был открыт красивый памятник, на котором было написано POLEGŁYM ŻOŁNIERZOM W OBRONIE OJCZYZNY, высотой 4м., на вершине которого находился железный белый орёл. В мае и ноябре там проводились торжественные мероприятия, военный парад, дети рассказывали стихи и пели песни. А потом пришли большевики, которые сорвали орла с вершины памятника. Подъехал танк, и при помощи стального троса сорвал орла. Хотели повалить и сам памятник. Подогнали ещё один танк, но ничего у них не вышло, потому что в основание памятника было вмонтировано 10 железных шин. Трос лопнул, и всё. Памятник только слегка наклонился.

Потом советы приняли решение всё там уничтожить. Разрыли могилы и останки (кости) польских солдат вывезли на грузовике в неизвестное место (по слухам, закопали где то на поле, под Поставами). После этого прибыли военные сапёры, которые привезли ящик со взрывчаткой. Они имели задание взорвать памятник. Но он стоит в центре города. Тут же собрались Поставчане, женщины стали плакать и просить не взрывать, потому что от взрыва вылетят стёкла в окнах и могут пострадать крыши близлежащих домов. Я был тогда ещё подростком. Сапёры уехали, а власти решили памятник хотя бы спрятать, чтобы его не было видно со стороны центральной площади. На месте могил залили фундамент и построили двухэтажный дом. Кирками и молотками отбили от памятника польские буквы, и в таком искалеченном виде он стоит до сего дня. Теперь даже многие жители Постав не знают, что это за памятник».

Удивительно, насколько пророчески звучат слова народной песни „Matuś moja” из сборника Яна Минцевича - „Pieśni Wileńszczyzny”:

MATUŚ MOJA, MATUŚ,
MATUŚ MOJA MIŁA,
NIE BĘDZIESZ WIEDZIAŁA,
GDZIE MOJA MOGIŁA.

TA MOJA MOGIŁA
W RÓWNYM POLU BĘDZIE.
PO MOJEJ MOGILE,
KAŻDY CHODZIĆ BĘDZIE.

Во время польско-большевицкой войны, в 1919-1920 годах польские солдаты и офицеры отдавали свои жизни не только за Польшу и за поляков, но и за беларусов, за евреев, за татар..., за всех жителей Восточных Кресов. Страшно даже подумать, сколько людей могли бы уничтожить садисты из ВЧК-ГПУ-НКВД, если бы советская власть установилась в наших краях не в 1939, а в 1920 году.

P.S. Впервые было опубликовано 05.03.2011 г. в моём блоге на сайте "Westki. info".

Памятник "Poległym Żołnierzom w obronie Ojczyzny" в Поставах. Фотография сделана в 1938 году.

1.11.2014

Батальон Народной Обороны "Postawy"

Накануне второй мировой войны Польское правительство использовало все возможности, чтобы усилить обороноспособность страны. Закупалось оружие, создавались новые воинские части. В 1938 году в Поставах был сформирован батальон Народной Обороны (Obrony Narodowej) "Postawy", в количестве 420 человек. Организационно он входил в состав полубригады "Dzisna" (командир - полковник Эдвард Перкович), которая с весны 1939 года являлась структурным подразделением пограничного полка "Głębokie". 
 
Командиром батальона "Postawy" был назначен капитан Юзэф Цадэр, 1896 г.р., до этого служивший в Корпусе Охраны Пограничья (K.O.P.). Адьютантом командира, по состоянию на сентябрь 1939 года, был подпоручник резерва Стэфан Вальчак. Должность батальонного врача занимал подпоручник резерва, доктор Миколай Бокшаньски. Батальонным кассиром был подпоручник резерва Бронислав Белюнас, а командиом хозяйственного взвода подпоручник резерва Антони Мацеевски. Взводом тяжёлых пулемётов командовал поручник резерва Рафал Рыжевский. Командирами рот были: 1-я рота - капитан Болеслав Палчыньски, 2-я рота - поручник Еугениуш Мильдэ, 3-я рота - поручник Винценты Выбранец.

Эта воинская часть формировалась из жителей Поставского повета, с использованием мобилизационных возможностей, материальных средств и вооружения 23-го кавалерийского Полка Гродненских Уланов, стоявшего в Поставах. Приблизительно 80% личного состава составляли поляки и 20% белорусы. 22 марта 1939 года шеф Департамента Пехоты МО дал согласие на включение в состав полубригады "Dzisna" 20% белорусов «лояльных к государственной власти». Такое решение было вызвано, с одной стороны, некоторым недоверием к беларусам, среди которых были сильны позиции враждебной к Польскому государству КПЗБ, а с другой стороны - нехваткой призывников поляков.
 
На вооружении батальона были карабины, 2 тяжёлых пулемёта, 9 ручных пулемётов, 1 миномёт, 19 пистолетов, а так же 34 лошади,13 повозок, 3 полевые кухни, 2 тачанки для тяжёлых пулемётов и 1 мотоцикл. Хуже обстояли дела с боеприпасами: в сентябре 1939 года всего было выдано по 35 патронов на карабин, и по 500 на каждый пулемёт.
  

Структура и дислокация подразделений батальона ON «Postawy» в 1938 году:


1-я рота батальона в Поставах (командир роты, капитан Болеслав-Александр Палчыньски).
1-й взвод роты в – Поставах
  • 1-е отделение взвода – в Поставах
  • 2-е отделение взвода – в Куртах
  • 3-е отделение взвода – в Савичах
2-й взвод роты в – Михничах
  • 1-е отделение – в Михничах
  • 2-е отделение – в Заблотье
  • 3-е отделение – в Савичах
3-й взвод роты – в Мяделе
  • 1-е отделение – в Мяделе
  • 2-е отделение – в Куликах
  • 3-е отделение – в Триданах
2-я рота батальона в Воропаеве (командир роты, поручник Эугениуш Мильдэ).
 1-й взвод роты – в Воропаеве
  • 1-е отделение – в Боровках
  • 2-е отделение – в Цюньцах
  • 3-е отделение – в Мышках
2-й взвод роты – в Дуниловичах
  • 1-е отделение – в Дуниловичах
  • 2-е отделение – в Новосёлках
  • 3-е отделение – в Сидне
3-й взвод роты – в Козловщине
  • 1-е отделение – в Козловщине
  • 2-е отделение – в Лосице
  • 3-е отделение – в Вертинских
3-я рота батальона в Шарковщизне (командир роты, поручник Винценты Выбранец).

1-й взвод в Шарковщизне
  • 1-е отделение – в Шарковщизне
  • 2-е отделение – в Шарковщизне
  • 3-е отделение – в Шарковщизне
2-й взвод роты – в Шарковщизне
  • 1-е отделение – в Гурах
  • 2-е отделение – в Ручье
  • 3-е отделение – в Качанах
3-й взвод роты – в Германовичах
  • 1-е отделение – в Германовичах
  • 2-е отделение – в Германовичах
  • 3-е отделение – в Белом Дворе 
До объявления мобилизации в 1939 году, солдаты батальона ON хранили свои мундиры дома, а оружие,  боеприпасы и другое военное имущество - в ближайшем отделении полиции либо в ближайшей воинской части.
 
В сентябре 1939 года батальон нёс службу по охране границы с Латвией. Утром 17 сентября полубригада ОN "Dzisna" была поднята по тревоге капитаном Циприаном Ходькой. Командир батальона "Postawy", капитан Юзэф Цадэр около 13:30 получил приказ начальника штаба полубригады – немедленно выступить в Вильно для усиления гарнизона города. Вечером того же дня, около Гадуцишек, к колонне батальона ON "Postawy" присоединилcя хозяйственный взвод 23-го кавалерийского полка из Постав. В Гадуцишках оказался и командир полубригады "Dzisna" полковник Перкович, который по телефону связался с дирекцией железной дороги в Вильне и потребовал подать на станцию Гадуцишки ж/д эшелон. В 1:30 ночи, после погрузки личного состава, эшелон отправился обратно в Вильно, а полковник Перкович на автомобиле выехал в расположение батальона ON "Brasław". 
 
В Вильно поставчане прибыли около 6 часов утра. В планировавшейся обороне города батальон ON "Postawy"должен был закрыть восточный фланг. Но на месте выяснилось, что армейские части покидают город. В 17:35 командир батальона получил приказ полковника Окулича-Козарина, гласивший, что батальон должен через Троки выдвинуться к границе с Литвой и перейти её. 19 сентября батальон "Postawy" оказался в 2-х километрах от пункта пропуска в Завишах, где капитан Цадэр принял решение не переходить литовскую границу. Построив личный состав он объявил, что те, кто не хочет сражаться, могут уйти домой, а оставшиеся отправятся на защиту Гродно. Из строя вышли несколько десятков человек, которые сдали оружие и разошлись по домам. После короткой реорганизации, вечером того же дня, батальон выступил в сторону Гродно. 
 
Вацлав Пжездецкий
Там поставчане соединились с войсковой группой "Wołkowysk" под командованием бригадного генерала Вацлава Пжездецкого (см. фото), и приняли активное участие в обороне города.

21.09.1939 г., около 8:00 часов, поставчанам была поставлена задача контратаковать противника на своём участке и отбросить его на другой берег Нёмана. В контратаке приняли участие две роты батальона ON "Postawy". Боевой приказ удалось выполнить лишь частично: русские были выбиты со своих позиций с большими потерями, но отбросить их за Нёман не удалось. Во время этой контратаки, в рукопашной схватке поставчане потеряли 3 человек убитыми и 5 раненными. В14:30 на левый фланг обороны, занимаемый батальоном ON "Postawy", началось наступление советской пехоты при поддержке 4 танков. Первая линия обороны пропустила танки и открыла прицельный огонь по пехоте, а вторая линия обороны вступила в бой с советскими танками и уничтожила 2 из них. Атака была отбита, но около 16:00, опасаясь окружения, батальон ON "Postawy" отступил к центру Гродно за железную дорогу, и получив там информацию о всеобщем отступлении, также покинул город. Генерал Пжездецкий отдал приказ об общем отступлении к переправе через Нёман в районе деревни Хожа (теперь Гожа).

Колонна оветских танков БТ движется в сторону Гродно
У переправы поставчане вновь были атакованы советскими войсками и отошли в сторону д. Калеты. 23 сентября русские, при поддержке танков снова атаковали, и под Калетами разгорелся бой. Плечом к плечу с поставчанами сражались пограничники батальона "Sejny", часть сил погран. батальона "Nowe Troki", 101-й запасной кавалерийский полк и некоторые другие части. Бой был исключительно тяжёлым и кровопролитным. Ввиду отсутствия противотанковых средств, в дело шли бутылки с горючей смесью и связки гранат. Только батальон "Sejny" потерял в том бою 28 человек убитыми. Получил смертельное ранение и позднее скончался на руках у своих боевых товарищей командир 101-го запасного кавалерийского полка майор Жуковский. (Ранее он служил в 23-м кавалерийском полку Гродненских уланов). К исходу дня на поле боя догорали около двадцати советских танков.

Дождливым вечером того же дня, израсходовав все боеприпасы и понеся потери, батальон  "Postawy", в составе войсковой группы "Wołkowysk", перешёл границу Литвы, где и был интернирован. Летом 1940 года советы захватили Литву и присоединили её к СССР. Большая часть интернированных в 1939 году польских военнослужащих оказалась в руках русских, которые перевезли их в лагеря во внутренних областях СССР.

В 1941 году, на основании соглашения между СССР и Польским правительством в Лондоне, они были амнистированы и по большей части вступили в формировавшуюся на территории СССР Армию генерала Андэрса. Впоследствии воевали с немцами на западном фронте в составе Британской армии (2-й Польский корпус). В рядах армии Андэрса сражался и бывший командир батальона ON "Postawy" капитан Юзэф Цадэр, освобождённый из Грязовецкого лагеря.
 
Командир полубригады Dzisna полковник Эдвард Перкович (на фото он ещё подполковник). Штаб полубригады находился в Поставах.