Забавные истории из довоенной жизни

Медаль Десятилетия Независимости

Первая история связана с одной из самых массовых наград 2-й Речи Посполитой – Медалью Десятилетия Независимости (Medal Dziesięciolecia Odzyskanej Niepodległości), которой были удостоены многие заслуженные, и не очень, люди. Однажды к Дисненскому поветовому старосте (соседний с Поставским повет) Виктору Сушиньскому обратился неграмотный крестьянин, который попросил чтобы и ему тоже «выдали» эту польскую медаль. На вопрос старосты, за какие заслуги он хочет получить награду, крестьянин простодушно ответил, что его отец был заслуженным человеком и имел медаль от самого царя, и теперь он хотел бы обменять её на польскую. При этом он показал старосте русскую медаль с надписью «За усмиренiе польскаго мятежа 1863-1864». Староста улыбнулся и в шутку сказал, что он похлопочет, но для этого ему нужно иметь на руках эту медаль, чтобы показать её «кому надо». Однако мужик видимо заподозрил подвох, отцовскую медаль старосте не отдал, спрятал её за пазуху и быстро ушёл.

В 30-е годы прошлого века на Виленщине часто проводились учения «Лиги противовоздушной и противохимической обороны» (Liga Obrony Powietrznej i Przeciwgazowej, сокращённо LOPP). Однажды на такие учения в поветовый городок Глубокое прибыл сам премьер-министр Славой-Складковский. Руководителем учений был заранее назначен референт староства Виктор Корсак. Всю ночь накануне ответственного мероприятия он пьянствовал и под утро уснул, проспав начало учений. Премьер-министр поинтересовался, где же находится руководитель учений? Боясь скандала, чиновник староства (возможно это был сам староста) ответил, что Корсак уже с раннего утра руководит учениями за городом. «Такое служебное рвение похвально», сказал Славой-Складковский и распорядился, чтобы этого «старательного» руководителя представили к Серебряному Кресту Заслуги.

Этот Корсак, из-за своего пристрастия к алкоголю, неоднократно попадал в различные переплёты, но каждый раз выходил сухим из воды, видимо пользовался покровительством старосты. Так, однажды в Докшицах должны были состояться выборы раввина. Местная еврейская община разделилась на две непримиримые группы: хасидов и миснагедов. Обе стороны выдвинули своих кандидатов и подозревали соперников в нечестности, в том, что те прибегнут к подкупу или иному влиянию на результаты голосования. Поэтому евреи обратились к старосте повета, чтобы он прислал чиновника для наблюдения за чистотой выборов.

Староста поручил эту ответственную миссию Виктору Корсаку и даже выделил ему свою бричку с кучером. Ранним осенним утром Корсак выехал из Глубокого в Докшицы, но по дороге продрог и заехал к своему знакомому, чтобы согреться. Тот налил гостю рюмку, потом другую…. Прошло два часа. Уже должны были начаться выборы, а представителя старосты всё нет и нет. Евреи заволновались, стали звонить в Глубокое. Староста им ответил, что его представитель выехал в Докшицы ещё затемно, ранним утром. Тогда, по просьбе выборной комиссии, полиция начала поиски пропавшего чиновника и вскоре обнаружила его пьяного как бревно. Выборы раввина пришлось переносить на более позднее время.

Однажды в купе поезда Свенцяны-Вильно оказались граф Иероним Молль и уже не молодая, но сохранившая свою былую привлекательность блондинка, жена Свенцянского поветового старосты Стэфана Мыдляжа (Mydlarz – переводится с польского как мыловар). Пан Молль, несмотря на свою седую голову, слыл большим ловеласом и дамским угодником. Он стал флиртовать с попутчицей, на что та недовольно ему заметила:
– Вы бы не стали со мной тут любезничать, если бы знали кто я такая.
– Не понимаю вас, ответил Моль.
– Я Мыдляжова (Мыловарова), сказала дама.
– Ах, дорогая пани, воскликнул граф, времена теперь демократические, кто теперь на такие вещи обращает внимание. Я вот, например, граф, а занимаюсь торговлей. Поэтому меня ничуть не смущает, что ваш муж занимается изготовлением мыла.

Медаль "За усмиренiе польскаго мятежа 1863-1864".

В поисках лучшей доли

Принято считать, что первая массовая эмиграция Российских подданных случилась после октябрьского переворота 1917 года. Бежавших от ужасов большевизма людей обычно называют "эмигрантами первой волны". На самом деле это не совсем так. Вернее – совсем не так. Первая, и самая многочисленная волна эмиграции из Российской империи пришлась на конец XIX и начало XX века.

Белорусская газета "Наша Ніва" писала в 1912 году, что из некоторых уездов так называемого Северо-Западного Края в 1910-1912 гг. уехало за границу около 20% населения (каждый пятый!).

Основной причиной эмиграции была социальная напряжённость, вызванная бездарной политикой царских властей, чудовищная бедность крестьян, низкая заработная плата в промышленности, и в то же время более высокий уровень жизни в Западных странах, особенно в США, куда стремились попасть большинство наших земляков. Ещё одной причиной отъезда была дискриминация национальных меньшинств.

Как для тех, кто уезжал с желанием заработать денег и вернуться обратно на родину, так и для тех, кто стремился навсегда покинуть империю Романовых, преобладал экономический фактор. Начиная с 80-х годов XIX века, численность эмигрантов из Российской империи в США постепенно увеличивалась, достигнув своего пика накануне 1-й мировой войны. Большинство из них были жителями западных губерний. По утверждению исследователя Витовта Кипеля, на постоянное место жительство в США тогда перебралось от 550 до 650 тыс. жителей белорусских губерний. Точных сведений о том, сколько из них вернулось обратно, нет.

По американским данным за 1910 год, в США на тот момент было зарегистрировано 2781,2 тыс. лиц "российского происхождения". Из них 838 тыс. евреев, 418 тыс. поляков, 137 тыс. литовцев, 121 тыс. немцев и только 40,5 тыс. русских (4,4%). Количество последних, как мы видим, было небольшим, что свидетельствует о том, что национальные окраины находились в несоизмеримо худшем экономическом положении, чем центральные, этнически русские губернии.

Замечу, что слово "белорус" простым людям в конце XIX начале XX века было мало известно. Крестьяне белорусы называли себя "тутэйшыми", "мужыками", или по старой памяти "лицьвинами". В 1882 году был издан труд Н.П.Семёнова "Живописная Россия", в котором автор прямо указывал: «Название Бълоруссь искусственное, книжное и официальное. Сами себя потомки Кривичей под этимъ именемь не знають…». Естественно, что Американский иммиграционный чиновник в графе "национальность" не мог записать "мужик", поэтому белорусов записывали и русскими, и поляками и литовцами (слово "лицьвин" американский иммиграционный чиновник понимал как литовец).

Северо-Западный край (белорусские губернии) в конце XIX начале XX века являлся де-факто колонией. Люди чувствовали там себя такими же угнетёнными и бесправными, как и народы Английских и Французских колоний. Индустриализация экономики в крае шла очень медленно, он по прежнему оставался аграрным регионом. В то время как жители этих губерний составляли около 3,6% населения России, там производилось менее 1% всего объема промышленной продукции. Как итог, людей без работы, бедных, становилось всё больше и больше.

Что же касается отъезда евреев, то это во многом было связано с ограничением их прав в 80-е годы XIX века, и, в частности, с введением в действие в 1882 году "Временных правил" проживания евреев в сельской местности, которые запрещали им селиться вне городов, приобретать собственность, покупать или арендовать землю. Евреям было также запрещено селиться (с 1891 года) в Москве и Московской губернии. В 1886-1887 годах были изданы постановления, ограничивающие право евреев поступать в гимназии и реальные училища.

Жёсткой дискриминации подвергалось и польское меньшинство белорусских губерний. После восстания 1863 года там было казнено 6 католических священников, закрыто или передано православным большинство католических храмов, а в немногих оставшихся священники были обязаны произносить проповеди только на русском языке. Поляков принудительно, зачастую при помощи казацких нагаек, перекрещивали в православие. Было запрещено образование на польском языке, нельзя было разговаривать по-польски в публичных местах. Конфискованные у поляков земли передавались в руки русских помещиков или военных, проявивших себя во время подавления восстания. В 1888 году царь даже слово "Польша" запретил, заменив его на некий "Привисленский край".

Конечно же, при таком положении дел национальные меньшинства хотели вырваться из удушающих объятий империи, и отъезд в Америку многим представлялся подходящим вариантом. Но, повторюсь ещё раз, всё же экономические мотивы отъезда были основными.

До вожделенных США эмигранты добирались на пароходах после долгого и изнурительного плавания через океан. В пути иногда случались трагедии. Так, 9 октября 1913 г. в Северной Атлантике сгорел грузопассажирский пароход "Вольтурно". Из 564 пассажиров погибли 135 человек. Судно перевозило эмигрантов из портов Северной Европы в Америку. Большую часть пассажиров составляли выходцы из Северо-Западного края Российской Империи.

Бедных пассажиров чаще всего перевозили в трюмах и на палубах, а в каютах размещались более состоятельные эмигранты. Соискатели лучшей жизни 10-13 дней болтались по волнам Балтийского моря и Атлантического океана, страдая морской болезнью.

Многие Европейские пароходные компании, главным образом из Германии и Великобритании, в связи с недостаточным пассажиропотоком в своих странах, переориентировались на Россию. Например, в начале ХХ века перевозку эмигрантов в США осуществляли такие немецкие трансатлантические лайнеры как «Дойчланд», «Кронпринц Вильгельм», «Кайзер Вильгельм-II», «Кронпринцессин Сесилия» и многие другие. Компании проводили умелую маркетинговую политику. Они активно использовали своих агентов по поиску новых потенциальных клиентов, идя при этом на сознательное нарушение российского законодательства.

Агенты пароходных компаний, а ими чаще всего были евреи, рисовали жизнь в США как "райскую сказку", преследуя при этом лишь одну цель – привлечь как можно больше пассажиров и заработать на них денег. Они разъезжали по деревням и расхваливали жизнь в США, рассказывая, как богато в Америке живут люди и как там легко может разбогатеть любой человек.

Отдел торгового мореплавания Министерства Морских Дел России информировал минского губернатора, что несколько десятков агентов иностранных пароходных компаний занимаются в Минской губернии нелегальной эмиграцией. В списке, приложенном к сообщению, было названо 36 еврейских фамилий, а также утверждалось, что эти агенты связаны с отдельными чиновниками, сообщающими им за взятки, интересуется ли ими полиция. Иногда агенты отправляли людей за свой счёт, взыскивая затраченную на них сумму уже в Америке. Расценки на поездку в США перед Первой мировой войной были следующие: отправка в Нью-Йорк – 128-135 руб., в Чикаго – 156-160 руб.

Что касается наших земляков, жителей Постав и окрестностей, то наиболее популярными среди них были несколько мест в США, куда они стремились попасть. Во-первых, это город Нашуа (англ. Nashua) в округе Хиллсборо, штат Нью-Гэмпшир, где они нанимались на работу на текстильные фабрики. Во-вторых, это кожевенные предприятия в штате Массачусетс (англ. Massachusetts).

Потомок эмигрантов из деревни Можейки Поставского района, гражданка США Линда Граймс писала мне в письме: «Кроме текстильных фабрик в Нью-Гемпшире, многие иммигранты работали на кожевенных фабриках в Массачусетсе, где условия труда тоже были очень трудными. Дед моего мужа сначала работал в Нашуа на текстильной фабрике, а затем переехал в Массачусетс, где устроился на кожевенный завод. Его дочь (мать моего мужа) помнит реку, окрашенную разными цветами в зависимости оттого, какие красители использовали кожевенники в тот день».

Заработная плата большинства наших земляков, занятых в американской промышленности, была ниже, чем у американских рабочих, хотя их трудовой день длился по 12-14 часов при 6-ти, а зачастую и 7-ми дневной рабочей неделе. Тем не менее даже в таких трудных условиях эмигрантам удавалось скопить некоторую сумму, чтобы послать деньги семье на родину, или же помочь родным перебраться в США.

Газета Наша Нива в №42/2 за 1912 г., писала: «И так уже завелось, что если кто и вернётся из Америки, то долго не живёт тут: убегает назад. Ибо, по правде говоря, хотя в Америке огромная дороговизна и очень тяжёлая работа, но живётся вольно, каждый сам себе пан и ровня другим».

И в заключение приведу несколько фамилий жителей Поставщины, эмигрировавших в начале ХХ века в США:

• Кароль Каменецкий – из д. Великая Олься.
• Станислав Томашевич – из д. Задевье.
• Адэля Ноха – из д. Задевье.
• Михалина Мацкевич – из д. Задевье, прибыла в США в 1908 г.
• Леокадия Михалевич – из Великой Ольси.
• Михал Мацкевич – из д. Задевье, прибыл в США в 1908 г.
• Мария Мацкевич – из д. Задевье, прибыла в США в 1908 г.
• Вацлав Билевич – из д. Задевье.
• Людвик Сергиевич – род. в д. Курты. Прож. перед выездом в США в д. Задевье. Эмигрировал в США в 1913 году.
• Гжегож Дунец – из д. Русины. Прибыл в США на пароходе «Блюхер» 7 января 1908 года в возрасте 31 лет.

Местом вечного упокоения наших земляков с Поставщины, умерших в г. Нашуа, является католическое кладбище Святого Станислава (Saint Stanislaus Cemntery).

Центральная улица Нашуа в 1905 году. Такой её видели наши земляки.

Одна из фабрик в г. Нашуа, на которой работали эмигранты.

Полицейский участок г. Нашуа. Фото начала ХХ века.

Регистрационная карточка Кароля Каменецкого, прибывшего в США из д. Великая Олься (теперь Поставский район Беларуси).

Памятник на могиле Кароля Каменецкого, на кладбище Святого Станислава (Saint Stanislaus Cemntery) в г. Нашуа, США.