10.24.2017

Забытые имена. Павел Прокопени в Поставах

Павел Прокопени
8 июня 1937 года в Поставах, в актовом зале Народного Дома, состоялся концерт очень популярного в 1930-е годы исполнителя, бас-баритона Павла Прокопени. Польские газеты той поры писали, что люди на Кресах могли не знать фамилию своего воеводы или старосты повета, но кто такой Павел Прокопени знали все, настолько он был известной личностью. Перед поставской публикой певец исполнил арии из опер Монюшко, Верди и других композиторов. По окончании концерта зрители долгими овациями не хотели отпускать певца со сцены.

Павел Прокопени был необычным польским артистом, большим патриотом и благотворителем. Родился он в 1910 году в деревне Заполье под Слонимом, в бедной белорусской крестьянской семье. Через много лет, в одном из интервью Прокопени вспоминал своё трудное детство так: «В 12-ти летнем возрасте я сбежал из Слонима, где подрабатывал на вокзале, перенося состоятельным евреям чемоданы за 20 грошей. Часто от потёртостей у меня кровоточили плечи, но ради заработка надо было терпеть боль».

Из Слонима он сбежал в Барановичи, где подрабатывал в полицейском участке в качестве посыльного; разносил повестки и другую корреспонденцию. С 1924 года работал в буфете полицейского клуба помощником буфетчика. С детства Павел любил петь. Разнося повестки или моя пол в буфете, он часто напевал какую-нибудь песенку. Случайно оказалось что его коллега, буфетчик Владислав Керсновский, в прошлом был профессиональным певцом. Он обратил внимание на талантливого мальчика и дал ему первые уроки вокала.

В свободное от основной работы время Павел стал подрабатывать пением, выступая в местных ресторанах. На необычного помощника буфетчика обратил внимание комендант полиции надкомиссар Вейгетнер. Бывшему легионеру Пилсудского очень понравилось как юный самородок исполнял «Первую бригаду». Вейгетнер тогда сказал Павлу: «Мой мальчик, когда то ты станешь великим певцом. К сожалению, я не богатый меценат, но всё же постараюсь тебе помочь». Надкомиссар полиции был одноклассником певца Яна Кепуры, и пообещал написать тому рекомендательное письмо.

В возрасте 16 лет, в мае 1926 года, Павел Прокопени отправляется в столицу и сразу же идёт на прослушивание в Варшавскую Оперу. Однако там будущей звезде выносят неутешительный вердикт: «нет голоса». Молодому человеку снова приходится зарабатывать себе на жизнь тяжёлым физическим трудом: носильщиком на вокзале, кладбищенским рабочим на Повонзковском кладбище. Через 11 лет, вспоминая о том периоде жизни, Прокопени говорил: «Мне казалось, что я уже никогда не выберусь из крайней нужды, грязи и вшей».

В минуты отчаяния Павел вспомнил о рекомендательном письме надкомиссара полиции из Баранович, и обратился с ним к Яну Кепуре. И тот помог, отправил способного молодого человека учиться; сначала в Австрию а потом в Италию. В Риме Павел Прокопени учился у профессора Astollo Pescha. Параллельно записал на итальянском радио несколько песен.

В 1934 году Прокопени начинает зарабатывать себе на жизнь пением, концертной деятельностью. На первые большие гонорары строит новый дом в Заполье для своей матери, к которой он всю свою жизнь испытывал нежные сыновние чувства. В 1930-е годы Прокопени с большим успехом выступал на лучших сценах европейских столиц, собирал полные залы в Вене, Берлине, Риме, Бухаресте. При этом он не забывал и о своей родине. В 1936 году певец с триумфом вернулся в Польшу, дав серию концертов в Варшаве, Гдыни, Познани.... Но больше всего его тянуло на родные Кресы; охотно выступал в Вильне, Бресте, Львове, а также в многочисленных небольших местечках на востоке страны.

Зарабатывая большие деньги, Прокопени никогда не забывал о том что такое бедность и крайняя нужда. Певец активно занимался благотворительностью, жертвуя на эти цели часть, а нередко и весь свой гонорар. Так, выступив в мае 1937 года в Вильне, Прокопени передал весь гонорар на благотворительные цели. А 8 июня 1937 года, после концерта в Поставах, артист пожертвовал 60% гонорара на нужды Поставской основной школы.

3 апреля 1937 года Прокопени пел в Народном Доме в Слониме. Весь доход от этого концерта он передал организации Полицейская Семья (Rodzina Policyjna). Надо заметить, что певец всегда с большим уважением и пиететом относился к полиции, приглашал на свои концерты полицейских, сажал их на лучшие места в первых рядах. Возможно это было связано с тем, что «в люди» он выбился во многом благодаря полиции.

Во время концерта в Новогрудке, Прокопени исполнил на белорусском языке «Лявониху». Овациям в зале не было конца. Некоторые современники называли Павла Прокопени «певцом 3-х народов», имея в виду то, что в его репертуаре были песни на польском, белорусском и русском языках.

Немецко-советская агрессия в сентябре 1939 года завершила бурную карьеру артиста в Польше. 1 сентября 1939 года он находился на гастролях в Румынии, однако немедленно прервал выступления и вернулся в страну, где добровольцем вступил в армию. Во время капитуляции Польши, вместе со своим полком он оказался в Львове, где и остался. В 1941 году Прокопени эвакуировался на восток, вглубь СССР (по другим сведениям он был туда депортирован накануне войны). В Куйбышеве вступил в формировавшуюся на территории СССР Польскую армию генерала Владислава Андерса, и был зачислен в бригаду Карпатских стрелков. В её составе принимал участие в боях за Монте-Кассино и Тобрук. Чтобы поднять боевой дух своих товарищей, часто выступал перед ними с концертами. Был знаком с генералом В.Андерсом, с которым поддерживал дружеские отношения.

По завершении войны родная деревня Павла Прокопени Заполье, оказалась в составе советской Белоруссии (БССР), и певец принял решение остаться на Западе. Из Англии он перебрался в США, где много выступал с концертами. Гастролировал также по Франции и странам Латинской Америки.

В Америке он пел как для польской, так и для русской эмиграции. Для последней в репертуаре певца были такие песни как «Волга-Волга», «Подмосковные вечера», «Тёмная ночь», «Очи чёрные» и другие, которые он исполнял с лёгким акцентом. В середине 1950-х, после очередного выступления Павла Прокопени, газета «New York Times» писала, что «артист этот заслуживает того, чтобы его сравнивали с Шаляпиным».

Справедливости ради следует заметить, что были и отрицательные рецензии, критика в адрес певца. Правда, касалось это в основном не его вокальных данных, а некоторых черт характера, которые граничили с чудаковатостью. Добившись в жизни всего сам, Прокопени очень гордился своими наградами (безусловно заслуженными), орденами и медалями. Одевал их почти всегда, даже когда позировал на фотографию для афиши или шёл к кому нибудь в гости. А наград у него было много. За свои труды певец был награждён тремя «Крестами Заслуги», в том числе один с мечами, врученный ему генералом В.Сикорским, а также шестью военными медалями за боевые заслуги во время 2-й мировой войны. Кроме того он был кавалером многочисленных иностранных орденов и медалей.

Композитор и музыкант Ян Воевудка утверждал, что П.Прокопени неоднократно хвастался перед своими знакомыми фотографией с Папой Римским Пиусом XII, которая, как считал Воевудка, была фотомонтажом. Из православия в католичество Прокопени перешёл ещё в 1930-е годы.

Умер Павел Прокопени в ночь с 9 на 10 октября 1976 года в Нью Йорке. Похоронен на эмигрантском польском католическом кладбище Doylestown в штате Пенсильвания.

Павел Прокопени. Довоенная фотография
Павел Прокопени в сценическом костюме к опере С.Монюшко "Straszny dwór". Варшава, 1939 год
Павел Прокопени в мундире плютонового Карпатской стрелковой бригады
 Патриотическая песня "Boże, coś Polskę" в исполнении Павла Прокопени. Запись 1964 года


9.26.2017

Пешком из Поставского повета в Ченстохову

Каролина Янкович родилась в 1865 году в деревне Вишнёвцы, недалеко от Волколаты, в верующей католической семье. Будучи единственным ребёнком, девочка росла в родительской любви и заботе, играла со сверстниками, помогала матери по хозяйству. Особую радость маленькой Карольци доставляли воскресные походы в костёл вместе с родителями. В 1887 году ей исполнилось 22 года. Будущее казалось безоблачным и счастливым. Девушка мечтала встретить доброго, верующего парня, и создать с ним крепкую семью.

Но неожиданно случилось горе, перечеркнувшее все её планы. В один год умерли родители, оставив дочери в наследство дом и 8 гектаров земли. Каролина тогда решила, что в одиночку не справится с хозяйством. Землю, доставшуюся ей от родителей, она безвозмездно сдала в аренду соседу. Под его же присмотр оставила и дом, а сама подалась в большой мир на заработки. Началась долгая трудовая миграция по просторам Российской империи, от города к городу, туда, где удавалось найти работу.

Сначала Каролина работала горничной в Варшаве, потом перебралась в Ченстохову, оттуда в Крым, потом в Одессу, а из Одессы в Москву. Время от времени навещала свою родную деревню Вишнёвцы. Ей всегда хотелось побыть там, где прошло её счастливое детство и юность, и где были похоронены родители.

Шли годы. В работе и заботах о куске хлеба прошла молодость. Хорошего парня, с которым можно было бы создать семью, Каролина так и не встретила. В свободное время женщина посещала костёл, где усердно молилась, и как глубоко верующий человек она не чувствовала себя одинокой. Ощущение постоянного присутствия Бога никогда не покидало её. За долгие годы работы Каролине удалось скопить увесистый узелок банкнот, которых ей с лихвой должно было хватить на безбедную старость. Но тут судьба послала ей новые испытания.

Октябрьский переворот и польско-советская война застали Каролину в Москве. К тому времени женщине было уже далеко за 50 лет. Все её денежные накопления обесценились и пропали, а родная деревня оказалась за пограничным кордоном. Для нашей героини начался трудный период борьбы за выживание, за кусок хлеба. В те годы в Москве даже молодые люди зачастую голодали, что уж тогда говорить о пожилой, одинокой и никому не нужной женщине. Часто единственной поддержкой для её голодного тела была только молитва. В большевицкой, безбожной России, Каролина чувствовала себя чужой среди чужих.

Однажды от кого-то из земляков она услышала радостную новость о том, что Польша обрела независимость, стала свободной страной в которой нет гонений на церковь, и люди там не умирают от голода. Её родная деревня Вишнёвцы оказалась в составе Виленского воеводства, в Поставском повете. Тогда Каролина начала обивать пороги различных инстанций, просить разрешение на выезд в Польшу. Надеялась, что добрые соседи, которые столько десятилетий бесплатно пользуются её землёй в Вишнёвцах, дадут ей за это хотя бы кусок хлеба.

Однако в большевицких учреждениях, куда обращалась Каролина, никто не хотел её слушать, обзывали "ляшкой", кричали, угрожали, прогоняли. Безрезультатные попытки получить разрешение на выезд продолжались вплоть до 1929 года. Поняв, что официально ничего добиться ей не удастся, Каролина, которой тогда было уже 64 года, решилась на отчаянный поступок – идти на Родину пешком и без необходимых документов. Накануне она долго и горячо молилась, а потом дала обет Матери Божией, сказав: «Если вернусь на Родину, в Польшу, то буду каждый год совершать паломничество в Ченстохову, к стопам твоим, Матерь Божия».

Перекрестившись, с палкой в руках и с торбой за спиной, бабушка Каролина отправилась в далёкий и опасный путь из Москвы на Поставщину. По дороге просила милостыню, ночевала то под деревом в лесу, то в копне сена в поле. Государственную границу перешла удачно, её не заметили ни советские ни польские пограничники. Вскоре она была уже в своей родной деревне, вырвавшись наконец из большевицкой неволи. Пришла еле живая, чуть держалась на ногах, от усталости и голода кружилась голова. Но тут её ждало новое испытание.

К тому времени умер сосед, которому она когда-то разрешила пользоваться своей землёй. А его сыновья, Шимон и Ежи Ястэньб, мошенническим путём переоформили землю на себя. Дом родителей Каролины соседи разобрали ещё раньше, использовав древесину для собственных нужд. Более того, когда старушка к ним пришла, братья сделали вид, что они её не узнали, обозвали самозванкой и даже не пустили на порог своего дома. Но мир не без добрых людей. Одинокую старушку накормил и предложил постоянный угол в своём доме другой сосед.

Несмотря на неприятности, преследовавшие Каролину Янкович в те годы, она не отчаялась. Как человек глубоко верующий чувствовала себя счастливой, а на её лице всегда была радостная улыбка. Людям она говорила, что находится под опекой Матери Божией Королевы Польши, которая помогла ей вернуться домой. Бывало, односельчане видели бабушку Карольцю молящейся где-нибудь в уединённом месте, а по воскресным и праздничным дням она регулярно ходила в костёл в Волколату. Братьев, которые так бессовестно с ней обошлись, она простила и не держала на них обиды. Сказала только, что Бог им судья.

Согласно данному обету, бабушка Каролина каждое лето отправлялась пешком в паломничество в Ченстохову, чтобы помолиться там перед чудотворным образом. Никто не знает, что она говорила и о чём просила Матерь Божию, какие свои тайны ей доверяла. С палкой в руках и с узелком за спиной отправлялась старушка в дальний и долгий путь, который занимал у неё примерно 40 дней в обе стороны. Обратно Каролина возвращалась уставшая, но радостная и счастливая. В 1937 году бабушке было уже 72 года. К тому времени она 8 раз ходила пешком из Поставского повета в Ченстохову и останавливаться на этом не собиралась, говорила, что будет ходить пока есть силы.

Что её туда влекло, ради замаливания каких грехов она ходила в Ченстохову – спросит далёкий от веры человек. Наверно подумает, что была она великой грешницей. Другие назовут её религиозной фанатичкой. На самом же деле эта простая и малограмотная женщина была глубоко верующим, святой жизни человеком, и в Ченстохову её, кроме данного обета, вела большая любовь к Богу и к Матери Божией. Такая вот необычная история.

Справка: деревня Вишнёвцы: до 2-й мировой войны находилась на территории Поставского повета Виленского воеводства. В настоящее время в Докшицком районе Витебской области РБ.

Поставы и Ченстохова на довоенной карте Польши

8.30.2017

Он освобождал Поставы

Владислав Навроцкий
Поражение Германии в 1-й мировой войне и вывод немецких оккупационных войск с этнических польских земель привело к провозглашению независимого Польского государства. Однако вслед за уходящими частями Германской армии начали своё продвижение на Запад войска Советской России, которые немедленно занимали оставляемую немцами территорию.

Действия большевиков на западном направлении были частью их стратегического плана по распространению мировой революции. В знаменитом приказе командарма Западного фронта М.Тухачевского говорилось: «На штыках мы принесём трудящемуся человечеству счастье и мир. Вперёд, на Запад! На Варшаву! На Берлин!». В феврале 1919 года произошли первые боевые столкновения между Польской и Советской армиями. Началась кровопролитная советско-польская война.

14 мая 1920 года 15-я Советская армия нанесла мощный удар по северному флангу 1-й Польской армии, отбросив её в юго-западном направлении. Чтобы остановить наступление противника, польское командование стало спешно перебрасывать в район Ново-Свенцян оперативные резервы. Перед формировавшейся там Резервной армией ставилась задача нанесения встречного контрудара по северному крылу 15-й Советской армии, с целью остановить наступление противника и отбросить его за реки Березина и Аута.

В состав польской Резервной армии входил также 159-й пехотный полк, который, согласно оперативному приказу №1, должен был до 31 мая 1920 г. сосредоточиться на позициях под Поставами, сменив там один из полков 8-й пехотной дивизии. Командиром 9-й роты 3-го батальона 159-го пехотного полка был храбрый и решительный подпоручик Владислав Навроцкий. Он родился 8 мая 1891 года в обедневшей шляхетской семье в Кротошине, на землях, которые после разделов Речи Посполитой отошли к Пруссии.

В 1904 году Владислав окончил основную школу. В 1905-1908 гг. продолжил обучение в ремесленном училище, проявив особые способности в изучении иностранных языков. Кроме польского и немецкого, которые он хорошо знал с детства, в совершенстве овладел французским и русским языками. 1 октября 1912 года В.Навроцкий был призван на срочную службу в Германскую кайзеровскую армию в 155-й пехотный полк. За усердие и рвение по службе он вскоре получил чин унтер-офицера и должность командира отделения, а чуть позже – командира взвода.

Во время 1-й мировой войны в рядах Германской армии В.Навроцкий воевал на Западном фронте, на передовой. После ранения и лечения в госпитале был назначен командиром тыловой колонны снабжения. Когда в ноябре 1918 года Германия капитулировала, унтер-офицер Навроцкий вернулся в родной Кротошин, где в январе 1919 года принял активное участие в Великопольском восстании. 4 июля 1919 г. за особые заслуги во время восстания Владиславу Навроцкому было присвоено звание подпоручика Польской армии, с направлением его для прохождения службы в 159-й полк Великопольской пехоты.

1-го июня 1920 года началось контрнаступление польских войск. Командир 7-й резервной бригады, в состав которой входил 159-й полк, отдал оперативный приказ №10 о наступлении на Поставы. В 2 часа ночи, после 30-ти минутной артиллерийской подготовки, батальоны пошли в атаку. Однако попытка взять Поставы с ходу не удалась, противник открыл сильный заградительный огонь из артиллерии и пулемётов по заранее пристрелянной местности, прижав цепи атакующих к земле.

После многочасового боя полякам всё же удалось подавить часть советских огневых средств и переломить ход сражения за Поставы в свою пользу. Особая заслуга в этом принадлежала 3-му батальону полка, который наносил удар по советской обороне через д. Дашки и Рамельки. В авангарде 3-го батальона наступала 9-я рота, которой командовал подпоручик Владислав Навроцкий. Его бойцы захватили под Поставами 12 русских военнопленных и 2 исправных артиллерийских орудия с боекомплектом. 1-го июня 1920 года в 8 часов утра рота подпоручика Навроцкого первой вошла в Поставы.

Освободив Поставы, части 159-го полка продолжили наступление в восточном направлении. У ж/д линии Поставы-Воропаево поляки окружили 2 батальона советского 475-го полка. Большевики оказали упорное сопротивление, но после четырёхчасового боя почти все были уничтожены, вырваться из окружения удалось немногим.

Владислав Навроцкий принимал участие в боях по освобождению Дунилович, Осингородка и ряда других населённых пунктов на Поставщине. 4 июня 1920 года части польской Резервной армии выполнили поставленную перед ними задачу и вышли к рекам Аута и Березина.

Во время всеобщего отступления войск литовско-белорусского фронта Навроцкий заболел, поднялась температура, но он категорически отказался лечь в полевой госпиталь. После гибели командира 11-й роты 3-го батальона, Навроцкого назначили на место погибшего. Благодаря авторитету среди подчинённых и организаторским способностям, ему в кратчайшие сроки удалось восстановить боеспособность потрёпанного и деморализованного в непрерывных боях подразделения.

В.Навроцкий добровольно вызвался прикрывать отход полка. Вместе со своей поредевшей ротой он в течении продолжительного времени умело сдерживал непрерывно атакующую советскую кавалерию и пехоту, что дало возможность 159 полку избежать окружения и организованно отойти на новые позиции. Героический поступок подпоручика В.Навроцкого и его роты стал широко известен в стране, о нём написали польские газеты. Многие участники тех кровопролитных боёв были представлены к высоким государственным наградам.

Между тем сам Навроцкий и остатки его роты оказались отрезанными в тылу наступающего противника, который обошёл горстку героев с флангов. В течении двух суток группа В.Навроцкого пыталась пробиться к своим. 6 июля 1920 года, во время очередной неудачной попытки прорваться через линию фронта, Навроцкий попал в плен.

Сначала его поместили в лагерь для военнопленных в Самаре на Волге, а затем перевезли в Москву, где подвергали допросам с применением пыток. Польские власти использовали все возможности, чтобы добиться освобождения героя. 1 июня 1921 года, в результате политического давления на большевистское правительство и личного вмешательства маршала Юзэфа Пилсудского, подпоручика В.Навроцкого освободили из плена и он вернулся в Польшу, где был встречен как национальный герой. В торжественной обстановке ему вручили орден Virtuti Militari. 27 июня 1921 года Навроцкий вернулся на службу в свой родной полк. В мирный период служил на разных должностях в армии.

Во время 2-й мировой войны, после 17 сентября 1939 года, капитан Навроцкий вновь оказался в советском плену, в Козельском лагере. Оттуда, в апреле 1940 года, он был этапирован в распоряжение Смоленского областного УНКВД. 23 апреля 1940 года, вместе с тысячами других польских офицеров, Владислав Навроцкий был вывезен в Катынь и расстрелян.

В 2007 году президент Польши Лех Качиньский посмертно присвоил капитану В.Навроцкому воинское звание майор.

Награды:
  • Серебряный Крест Virtuti Militari (Nr.5312)
  • Серебряный Крест Заслуги
  • Медаль Восстановления Независимости
  • Нагрудный знак (мечик) участника Великопольского восстания
  • Различные ведомственные медали.
Подробнее о сражении под Поставами см. здесь 

Владислав Навроцкий

6.22.2017

Таинственная находка

Просматривая журнал Wiadomości Numizmatyczno-Archeologiczne (Нумизматическо-Археологические Известия) за 1896-1898г., который издавался в Кракове, я наткнулся на любопытную заметку. Ниже привожу её содержание полностью:

«Во время проведения работ по строительству Свенцянской подъездной железнодорожной линии, недалеко от местечка Поставы, расположенном в Свенцянском повете и принадлежавшем некогда графу Антонию Тызенгаузу, надворному подскарбию Литовскому, а теперь графу Пжездецкому, рабочие натолкнулись на уложенные в ряд скелеты. В руке одного из них находился наполовину уже истлевший кожаный кошелёк, отделанный изнутри сукном, в котором находились несколько десятков серебряных польских монет XVIII века».

Кем были эти люди, останки которых обнаружили в 1895 году под Поставами дорожные рабочие? На мой взгляд наиболее вероятно, что рабочие наткнулись на братскую могилу повстанцев 1794 года. Жители Поставщины принимали активное участие в восстании за независимость под руководством Тадэуша Костюшко. На нашей земле происходили стычки и бои повстанческих отрядов с регулярными российскими войсками.

Много Поставчан во время восстания воевали в рядах 27-го польского Завилейского полка. А в кавалерийский отряд подполковника Т.Городенского записалось несколько десятков шляхты и более 200 крестьян из Постав и ближайших окрестностей. Ещё больше наших земляков сражалось в партизанских отрядах, которые русские называли «шайками мятежников». Так, 14 июня 1794 года царский генерал Л. Лукашевич докладывал князю Н.Репнину: «При переходе генерал майора и кавалера Германа с войском от Глыбокого [...] к Поставам, хотя разогнаны были мятежников шайки, но ныне опять […] собрались и умножаются».

Русским командованием были приняты меры: 8 июля 1794 года генерал Тимофей Тутомлин докладывал рапортом графу Николаю Салтыкову: «... Для соблюдения спокойствия в северной части Минской губернии значил поставить отряды в Друе, в Глыбоком и в Поставах...». В Поставах был размещён гарнизон, состоявший из 1-го Эстляндского егерского батальона «под командою подполковника и кавалера Шиллинга», входивший в состав корпуса генерала Германа.

Этот, фактически карательный батальон п-пка Шиллинга, стоявший в Поставах, участвовал в боях с повстанцами, которые скрывались в окрестных лесах. В рапорте от 14 августа 1794 года генерал Герман докладывал князю Н.Репнину: «Прибыл вчерась я с вверенным мне отрядом (батальоном Шиллинга?) сюда в Дубровщизну от Поставы 20-ти верст. [...]. Около здешних мест по лесам скрываются ещё толпы мятежников и я уже вчерась разные делал отряды их отыскивать и истребить». Из Постав царские войска также совершали карательные рейды под Кобыльник и Мядель.

В другом рапорте граф Д. Толстой докладывал графу Н. Салтыкову о сражении, которое произошло под Лынтупами. Если верить Д.Толстому, там 4 эскадрона русской кавалерии разбили повстанческий отряд численностью 2000 человек. Сражение длилось с рассвета и «до 17 часов пополудни».

Резюмируя вышеизложенное можно предположить, что дорожные рабочие при строительстве в 1895 году ж/д линии, наткнулись под Поставами на одну из братских могил наших повстанцев 1794 года, казнённых царскими войсками. Тот факт, что в найденном кошельке находилась довольно крупная сумма денег серебром, говорит о том, что их владельцем видимо был состоятельный человек, шляхтиц. Возможно, он  предлагал эти деньги своим палачам в обмен на сохранение жизни, поэтому кошелёк и оказался зажатым у него в кулаке. Впрочем, это только моё предположение.


Та самая заметка

4.25.2017

Из довоенной криминальной хроники

Задержание шайки грабителей

23 декабря 1935 года в дом к Войцеху Кэньпе, жителю хутора Марциново Поставского повета, ворвались трое вооружённых грабителей. Угрожая хозяину и гостившему у него А.Курпику оружием, преступники забрали у них 251 злотый, после чего скрылись, предварительно заперев Кэньпу в погребе а Курпика в деревянном сундуке.

Через некоторое время Войцеху Кэньпе удалось выбраться из погреба и сообщить о нападении в ближайший участок полиции. По горячим следам было установлено, что грабители уехали рейсовым автобусом в местечко Кобыльник, где сели на вечерний поезд идущий в Вильну. Информация об этом была немедленно передана в дежурную часть полиции на станции Вильно.

Утром следующего дня, по прибытии поезда на конечную станцию, в одном из вагонов были задержаны трое подозреваемых. Ими оказались: 24-х летний Александр Матейко из Эйшишек, у которого при личном досмотре был обнаружен и изъят 6-ти зарядный браунинг «Piorun», Станислав Войцехович из Вильны, у которого был изъят револьвер «Bulldog», и вор-гастролёр из Варшавы, у которого при себе также оказалось огнестрельное оружие. Последний, пытаясь скрыть свою личность, поначалу назвался вымышленными именем и фамилией. Кроме того, у подозреваемых были изъяты наличные деньги, свыше 300 злотых разными купюрами.

В ходе дознания выяснилось, что преступная троица познакомилась в тюрьме в Лиде, где они отбывали наказание за ранее совершённые преступления. Там же договорились, что после освобождения из заключения встретятся и вместе будут совершать грабежи. Полиции удалось доказать несколько преступных эпизодов, два из которых ранее были совершены на территории Поставского повета. По окончании дознания уголовное дело было передано в суд.

«Битва» в Лушчевичах

В январе 1936 года сразу несколько польских газет сообщили о «битве» в Лушчевичах (Łuszczewicze), деревне, расположенной в Комайской гмине, которая стала ареной настоящего сражения. Всё началось с того, что двое жителей этой деревни затеяли словесную перепалку на почве личных неприязненных отношений. Вскоре к ним присоединились другие односельчане, разделившиеся на две группы, в зависимости от симпатий к тому или другому спорщику. Словесная перепалка и взаимные оскорбления постепенно переросли в драку, в ход пошли палки, колья, камни, ножи и топоры.

Крики и уговоры женщин, которые пытались успокоить своих не на шутку разбушевавшихся отцов, мужей и сыновей, не возымели действия. Разгорячённые дракой мужчины, стремясь доказать свою «правоту», достали из потаённых мест припрятанные обрезы, и в Лушчевичах разгорелся настоящий бой. Выстрелы гремели один за другим. Лишь после того, как с обеих враждующих сторон на землю упали несколько человек, бой затих. «Смертью храбрых» погиб Юлиан Станчик, поражённый пулей в грудь и ножом в спину. Лёжа в лужах крови, стонали тяжело раненные Болеслав Чапля и ещё трое мужчин (через несколько дней Б.Чапля скончался в больнице). Другие трое участников «битвы» получили лёгкие ранения.

Посланный женщинами мальчишка-гонец сообщил о случившемся в Комайский участок полиции, откуда в Лушчевичи вскоре прибыл отряд конных полицейских. Была организована отправка раненых в поветовую больницу в Свенцяны, а легко раненым оказана первая медицинская помощь на месте. Только после этого полицейские приступили к осмотру места происшествия, опросу свидетелей и сбору вещественных доказательств.

В ходе предварительного следствия, по этому делу были арестованы шестеро мужчин, участников драки и перестрелки. Во время обысков у них были обнаружены и изъяты обрезы винтовок, патроны и другие вещественные доказательства. По окончании следствия дело было передано в суд.

Драка со смертельным исходом

В деревне Юньки, Поставской гмины, в один из январских вечеров 1936 года, были танцы. В доме у Леона Гринько собралась молодёжь из нескольких деревень. Неожиданно между парнями завязалась драка из-за девушки, в ходе которой Сергей Совко, житель д. Дашки, вырвал из рук Антона Буцько револьвер «Наган» и несколько раз выстрелил в сторону атаковавших его противников. В результате стрельбы тяжёлые ранения получили: Александр Кашовар из д. Перевозники и Даниэль Козич из д. Черенки. Первому пуля попала в живот а второму угодила в лицо.

Вызванный на место происшествия доктор констатировал, что состояние обоих потерпевших крайне тяжёлое и, скорее всего, безнадёжное. Кашовара и Козича поместили в частную клинику доктора Окулича в Цешилове. Сергей Совко и Антон Буцько были задержаны полицией и доставлены в участок на ул. Браславской в Поставах. С места происшествия, в качестве вещественного доказательства, был изъят револьвер «Наган».

20 января 1936 года, около 16 часов, дежурный полицейский открыл дверь камеры, чтобы отвести С.Совко в кабинет следователя на допрос. Воспользовавшись моментом, задержанный оттолкнул полицейского и выбежал на улицу, после чего скрылся. В результате организованного преследования задержать беглеца не удалось. В руки полиции С.Совко вновь попал только через месяц.

Свадьба с мордобоем

На х. Мельница, Воропаевской гмины, в один из февральских дней 1936 года праздновали свадьбу. В какой-то момент мелкий инцидент между двумя гостями перерос в массовую драку, в ходе которой дом был полностью разгромлен: выбиты стёкла и выломаны оконные рамы, сорваны с петель двери, а печь и плита полностью разобраны. Гости использовали кирпичи в качестве орудий драки. Через несколько дней 14 активных участников драки были оштрафованы административной комиссией Поставского Староства на 50 злотых каждый, с возможностью замены штрафа 50 сутками ареста.

Хулиганство на рынке

19 ноября 1936 года житель деревни Чашковщина Пётр Мацур был вызван в Поставский административный суд, где давал показания как участник драки. После окончания заседания, Мацур посетил одно из питейных заведений, где употребил большое количество алкогольных напитков, и находясь в нетрезвом состоянии направился на рынок. Там он достал из-за пазухи нож и стал им размахивать, угрожать прохожим, чем вызвал большой переполох и панику. Прибывший на место происшествия наряд полиции задержал хулигана и доставил его в участок на ул. Браславской. 24-го ноября 1936 года Поставский староста, рассмотрев дело о хулиганстве, постановил подвергнуть Петра Мацура административному аресту сроком на три месяца и штрафу в размере 50 злотых.

По материалам польской довоенной прессы.

Подробнее довоенную криминальную хронику по Поставскому повету см. здесь: http://postavyiokrestnosti.blogspot.com/2014/09/blog-post_16.html


2.14.2017

Открытие пристани

Пристань в Поставах на фото 1938 года.
18 июля 1931 года в Поставах, на берегу озера (пруда) на реке Мяделка, была торжественно освящена и открыта лодочная пристань, принадлежавшая местному Полицейскому Спортивному Клубу «P.K.S.» (Policyjny Klub Sportowy). Идея о постройке пристани зародилась в лоне руководства клуба, во главе с его председателем – подкомиссаром полиции Болеславом Борташевичем ещё в 1930 году, и лишь нехватка средств не позволила реализовать эту задумку раньше.

Пристань была построена всего за четыре недели, руками самих полицейских. В строительных работах участвовали: старший пжодовник* Сокул, пжодовник Голдзицкий, пжодовник Земиньский, пжодовник Качор и пжодовник Прусаковский. Непосредственное руководство и надзор за работами осуществлял аспирант* Станислав Пискозуб.

На пристани было сооружено 5 кабин для переодевания, места для хранения спортивных лодок, большой помост и мол площадью 60 квадратных метров, а также небольшая постройка на бетонном фундаменте. Пристань должна была служить спортивным целям как летом, так и в зимний период. Летом – для занятий плаванием и гребным спортом, а зимой в качестве лыжной базы, так как местная полиция активно практиковала лыжный спорт.

Торжества по случаю открытия пристани получились очень многолюдными. 18 июля в 17 часов 30 минут на берегу Мяделки собрались сотни жителей Постав. Прибыли гости и из других населённых пунктов повета, а также из Вильны. Местные власти представлял поветовый староста Виктор Недзьвецкий. Специально на это торжество прибыл комендант воеводской полиции, инспектор Виктор Людвиковский, председатель воеводского Полицейского Спортивного Клуба (P.K.S.) Эугениуш Конопко, председатель окружного товарищества Полицейская Семья (Rodzina Policyjna) пани Хелена Людвиковская.

В числе гостей также находились: комендант Поставского гарнизона майор Эугениуш Каминьский с женой, следственный судья Цезарий Садовский, городской судья Оскар Виньча, председатель Поставского женского рабочего клуба Хелена Садовская, доктор Собеслав Рейро, доктор Стэфан Мороз, землевладелец граф Константы Пжезднцкий, художник-иллюстратор Камиль Мацкевич. Управление имуществом имений Воропаево и Поставы представляли Рудольф Пожецкий и Кароль Коркозович.

После церемонии освящения, которую провёл ксёндз-пробощ Юлиан Янковский, состоялась процедура символического крещения спортивных лодок в количестве 5 штук. Крёстными стали: Хелена Бартошевич – председатель Поставского товарищества «Полицейская семья» и Виктор Недзьвецкий – Поставский поветовый староста.

Затем, от имени местного Полицейского Спортивного Клуба, собравшихся гостей приветствовал подкомиссар Борташевич, который особо подчеркнул, что услугами лодочной пристани смогут пользоваться не только полицейские, но и все жители Постав. После него выступили: староста Виктор Недзьвецкий и подинспектор Конопка, которые пожелали клубу дальнейшего развития и больших спортивных достижений.

Когда был поднят флаг и зачитана поздравительная телеграмма от Виленского воеводы г-на З.Бечковича, состоялось подписание символического акта освящения и парад нарядно украшенных цветами и зеленью лодок. Праздник продолжили народные гулянья, которые завершились поздно ночью.


* Аспирант – звание в польской полиции.
* Пжодовник – звание в польской полиции


  (По материалам довоенной прессы).



1.17.2017

Поставская польская гимназия

После того, как в 1926 году центр повета из Дунилович был перенесён в Поставы, местечко начало интенсивно развиваться, увеличилась численность населения и потребность в среднем учебном заведении стала острой необходимостью. Учреждённое в Поставах отделение Школьного Общества «Oświata», ставившее себе задачу открыть гимназию, энергично взялось за осуществление задуманного.

После довольно долгих хлопот и благодаря поддержке бывшего министра просвещения Польши Вацлава Еньджеевича, обществу «Oświata» удалось уладить все формальности, связанные с открытием гимназии, а также получить гарантию государственного финансирования учительских ставок. Все остальные расходы по содержанию этого учебного заведения брало на себя общество «Oświata». Под здание гимназии Поставские власти выделили дом, в котором до разделов Речи Посполитой (в конце XVIII века) размещалась так называемая Школа Подвыдзялова (от польского слова wydział – отдел, отделение, факультет), средняя школа низшего типа, находившаяся под управлением Главной Литовской Школы.

В воскресенье, 6 сентября 1936 года, состоялось торжественное открытие гимназии. В 11 часов утра в костёле А.Падуанского ксёндз Болеслав Мацеевский отслужил торжественную Мессу, в которой принимали участие представители просветительского общества «Oświata», местные власти и, конечно же, школьная молодёжь, которая пришла в костёл стройной колонной под музыку духового оркестра.

Во второй половине дня состоялась церемония освящения здания. В своём обращении к собравшимся, кс. Болеслав Мацеевский особо подчеркнул, что гимназия будет временно находиться в том самом доме, в котором до разделов Речи Посполитой находилась польская школа. Этот факт, по мнению священника, свидетельствовал об исторической преемственности и обязывал руководство учебного заведения к соблюдению традиций старой польской школы.

Затем слово взял вице-староста Поставского повета г-н Бялковский, отметивший заслуги просветительского общества «Oświata» в деле открытия гимназии и пообещавший руководству учебного заведения всяческое содействие со стороны местных властей. В завершение, перед собравшимися выступил вице-председатель местного отделения общества «Oświata» г-н Струмилло, поделившийся ближайшими планами этой организации. В частности, он сообщил, что уже в следующем 1937 году начнётся строительство нового, более вместительного и современного здания гимназии.

По завершении церемонии освящения, мероприятия переместились в Народный Дом (на углу Лучайской и Заречной улиц), в котором состоялось информационное собрание. К родителям будущих гимназистов обратился недавно назначенный директор Поставской гимназии Витольд Витковский, ранее работавший в Глубоком в должности директора гимназии имени Люблинской Унии (Unii Lubelskiej). Витковский проинформировал, что во вступительных экзаменах, которые состоялись 27-29 августа, приняли участие более 90 человек. По их результатам в 1-й класс были зачислены 65 учеников, из которых будут сформированы два параллельных класса. Занятия начнутся 7 сентября 1936 года. После директора выступили поветовый школьный инспектор Радысский и вице-председатель общества «Oświata» г-н Струмилло.

В 1937/1938 учебном году к вступительным экзаменам были допущены 70 человек. Тогда же для иногородних учеников открыли интернат на 20 коек.

Стоит также отметить ту положительную роль в открытии гимназии, которую сыграли офицеры и подофицеры 23-го Полка Гродненских Уланов, стоявшего в местечке. Они хотели, чтобы их дети имели возможность получить хорошее образование и неоднократно обращалось к руководству Поставского повета с просьбой ускорить решение этого вопроса.

К сожалению, век Поставской гимназии оказался коротким. Через три года, осенью 1939 года, она была закрыта, а в её стенах оккупанты открыли среднюю школу с русским языком обучения. Некоторые учителя и гимназисты (Клячковский, Клянцевич, Валентынович, Лирин, Левина…) были арестованы НКВД. Поставчанин Юзэф Кишкурно, бывший полит репрессированный (до ареста гл. бухгалтер Поставского мясокомбината), писал в своих воспоминаниях: «…Подымают раньше обычного. Сразу выдают хлеб, это что-то новое. Наконец начальник изолятора (в Поставах. Авт.) объявляет, что будет этап, сегодня выезжаем. Куда – не сказал. Выводят во двор. Там я увидел знакомых […], а так же учеников Поставской гимназии Клячковского, Клянцевича, Лирина, Левину, Валентынович (см. справку внизу. Авт.) и ещё одну девочку, фамилии которой не помню. Мне казалось, что эти детки должны быть в подавленном состоянии, но, как это ни странно, они были веселы и улыбались…».

Далее Ю. Кишкурно пишет: «Залезаем в кузов грузовика. Везут через город. На улице Виленской, около пекарни, стоит длинная очередь за хлебом. Узнаю там мать гимназиста Лирина. [...]. На железнодорожной станции Поставы вижу [...] мать гимназистки Валентынович, которая смотрит на свою дочку и плачет. Потом она кричит: «Доченька, надень кожушок, а то замёрзнешь!».

Охрана загоняет нас в вагон. Свисток паровоза, и мы отправляемся в неизвестность. Я прощаюсь глазами с этими дорогими мне хатками, с полями и лесами, где я родился, рос, жил, где все были знакомыми или родственниками, и где оставались могилы моих предков. С такими тяжёлыми мыслями я покидал родное местечко (Поставы. Авт.). Когда исчезли из виду крыши хат, сделалось немного веселее. Тем более что я видел улыбающиеся лица нашей молодёжи (гимназистов. Авт.), которых везли вместе с нами…».

Чем же провинились перед оккупантами гимназисты? Все они были членами Поставской ячейки подпольной организации ZWZ (Źwiązek Walki Zbrojnej), по русски Союз Вооружённой Борьбы, в который они вступили в мае 1940 года. Гимназистам было предъявлено обвинение в совершении преступлений, предусмотренных ст. 72а (антисоветская агитация и пропаганда) и ... ст. 120 УК БССР (выезд за границу или въезд в СССР без надлежащего паспорта). 9.09.1940 года ОСО при НКВД в Вилейке приговорило группу бывших Поставских гимназистов (6 человек) к 5 годам исправительно-трудовых лагерей каждого.

Другой житель Постав, Станислав Юрковлянец, вспоминал: «В 1939 году я успешно сдал вступительные экзамены в гимназию. Мне даже успели пошить форму гимназиста, но, к сожалению, 1 сентября началась вторая мировая война. Немцы напали на Польшу. Занятия в гимназии так и не начались. [...]. А 17 сентября прилетели советские самолёты со звёздами [...]. Радио передало новость, что миллионная Красная армия перешла нашу границу, предательски нарушив ранее подписанный договор и нанеся нам удар в спину. [...] Когда пришли советы, то в здании гимназии открыли русскую среднюю школу, в которую я ходил только несколько месяцев, так как поляков оттуда потом попросту вышвырнули на улицу [...]». Впрочем, это уже совсем другая история.

Справка:
  • Клянцевич Марьян, 1925 г.р., арестован НКВД 23.03.1940 г. по обвинению в совершении преступлений, предусмотренных ст.72а и ст. 120 УК БССР. 9.09.1040 г. Особым Совещанием при НКВД СССР (ОСО) приговорен к 5 годам ИТЛ. Реабилитирован в 1974 году.
  • Клечковский Казимир, 1924 г.р., арестован НКВД 23.03.1940 г. по обвинению в совершении преступлений, предусмотренных ст.72а и ст. 120 УК БССР. 9.09.1940 г. приговорен к 5 годам ИТЛ. Реабилитирован в 1974 году.
  • Левина Алта, 1922 г.р., арестована НКВД 23.03.1940 г. по обвинению в совершении преступления, предусмотренного ст. 72а. Также признана "социально чуждым элементом" (СОЭ). На момент ареста была слушательницей учительских курсов в Поставах. 9.09.1940 г. приговорена к 5 годам ИТЛ. Реабилитирована в 1994 году.
  • Валентынович Вера, 1923 г.р., арестована НКВД 23.03.1940 г. по обвинению в совершении преступлений, предусмотренных ст.72а и ст. 120 УК БССР. 9.09.1940 г. приговорена к 5 годам ИТЛ. Реабилитирована в 1994 году.

Группа учеников Поставской гимназии. В центре стоит учитель Бронислав Седляр. Фото сделано в 1938 году.

Гимназистки прогуливаются по площади им. Пилсудского в Поставах (до 1935 г. Рыночная площадь). Крайняя справа Алина Кмито. Фото сделано предположительно в мае-июне 1939 года.
Заметка в газете "Kurjer Wileński" (1937) посвящённая строительству гимназии