Мобилизация 1944/1945

Иллюстрационное фото из интернета

23 июня 1944 года Советская армия начала Белорусскую наступательную операцию, известную как операция «Багратион». К концу июля со всей территории БССР немецкие оккупанты были изгнаны. Для восполнения понесённых тяжёлых потерь в живой силе, советские военкоматы начали призывать в Красную армию местных мужчин, жителей Беларуси. Кроме военкоматов, ставкой Верховного Главнокомандования Красной Армии, приказом от 9 февраля в 1942 г. за № 089, было предоставлено право призывать на военную службу также командирам дивизий и даже полков, чем наступавшие войска активно пользовались. 

Поляки, а также значительная часть белорусов из новых западных областей БССР, Красную Армию воспринимали как чужую и служить в ней категорически не хотели. Для советской власти призывники из западных областей Беларуси и Украины тоже были чужими, людьми второго сорта, которым на фронте особо не доверяли. Считалось, что они на протяжении длительного времени подвергались враждебной антисоветской агитации, сначала польской а потом немецкой. Их зачастую в "бой" (точнее на убой) гнали неподготовленными, без оружия и в гражданской одежде. Для Сталина и его клики все жители оккупированных немцами территорий были потенциальными предателями, не более чем "пушечным мясом".

Страшные картины бессмысленных лобовых атак запечатлены во многих воспоминаниях и письмах немецких солдат: «Вновь занимая территорию, Красная Армия призывает всё население, мужчин и женщин.... Они используются для увеличения числа и массы атакующих. Эти невооружённые гражданские [...] подозревались в сотрудничестве с нами и во многих случаях буквально расплачивались жизнью за это подозрение.... Большие плотные массы людей маршировали плечом к плечу по минным полям, которые мы только что выставили. Люди в гражданском и бойцы штрафных батальонов двигались вперёд как автоматы, бреши в рядах появлялись только когда кого-нибудь убивало или ранило взрывом мины. Казалось, эти люди никогда не испытывают страха или замешательства. Мы заметили, что те, кто упал, пристреливались небольшой волной комиссаров или офицеров, следовавшей очень близко за массами, за жертвами наказания».

Поэтому большое количество призывников из западных областей Беларуси стремились во что бы то ни стало попасть в Польскую Армию, а советские военкоматы шли на хитрость и обман. Призывников-поляков, несмотря на их отчаянные протесты, записывали беларусами и принудительно направляли в Красную армию. Из-за такой практики в 1944/1945 годах в ряде воинских частей вспыхивали бунты призывников, происходили акции неповиновения. Наиболее известен бунт в 34-й запасной дивизии, где всё прибывшее пополнение числилось белорусами. Однако на руках у некоторых призывников оказались документы, подтверждающие их польское происхождение. Большинство из новоприбывшего пополнения заявило, что им были вручены повестки о призыве в Войско Польское, а когда они явились в военкоматы, их обманом направили в Красную Армию. У нескольких человек сохранились повестки, подтверждающие их слова. Новобранцы отказывались принимать присягу, заявляя, что хотят служить только в Польской армии. В результате разбирательства в особом отделе несколько десятков отказников были репрессированы, а остальные рассредоточены по другим полкам и дивизиям. Подобные бунты призывников происходили также в 18-й и 27 стрелковых дивизиях 19-й армии, а также в целом ряде других советских воинских частей.

В 1944-1945 г. призывники бунтовали в запасных частях, дислоцировавшихся на территории Молодечненской, Полоцкой, Вилейской, Барановичской, Пинской и Полесской областей БССР. Везде советское командование действовало по одному сценарию: наиболее активных репрессировали (вплоть до расстрела), а остальных рассредотачивали по другим воинским частям. И лишь немногим удавалось добиться отправки в Войско Польское.

Молодёжь из западных областей БССР, пытаясь избежать призыва в Советскую армию, зачастую проявляла чудеса изобретательности. Одни за взятку покупали справки о якобы тяжёлом заболевании, но при этом пробирались на запад, чтобы вступить в Войско Польское. Другие пряталась в глухих местах, у дальних родственников, уходила в леса. Советское командование вынуждено было задействовать войска охраны тыла для отлова так называемых «уклонистов». Чтобы с таким трудом собранные призывники не разбежались по дороге, к воинским эшелонам их доставляли как арестантов, под конвоем.

Архивные документы содержат множество трагических фактов мобилизации поляков и западных белорусов в Красную Армию. Вот один из них: «15 июля сего года (1944) при сопровождении 159 мобилизованных из местечка Солы в г. Вилейка, мобилизованные начали разбегаться в лес. В результате применения оружия, сопровождающими убито 18 и ранено 20 человек. В г.Вилейка доставлено только 3 человека».

Но даже если "уклонистов" удавалось отловить и загнать в эшелон, это ещё не значило что они обязательно доедут до места назначения. Например 3 марта 1945г. из Бобруйска был отправлен эшелон с пополнением на фронт в Восточную Пруссию, который сопровождали 30 офицеров и конвой. Несмотря на это, во время следования на участке Барановичи-Волковыск, из эшелона дезертировали 73 бойца, в основном поляки и западные белорусы.

Если судить по публикациям и советским документам той поры, то наибольшее сопротивление мобилизации в Советскую армию летом-осенью 1944 и зимой-весной 1945 г. происходило в Ивьевском, Радуньском, Юрацишском, Вороновском, Ивенецком и Воложинском районах Барановичской области, а также в Поставском, Ошмянском, Островецком и Сморгонском районах Вилейской области БССР. В одной из докладных записок МГБ той поры написано: «Многие военнообязанные этих районов уклоняются от мобилизации и скрываются в лесах [...]. Имеются случаи угроз и даже убийство руководителей с/советов, занимающихся вопросами отправки военнообязанных на сборные пункты [...]. Hалицо массовые случаи саботажа, отказа в приёме повесток об мобилизации, неявки на призыв и вооруженное сопротивление».

Ян Королёнок был родом из под Дунилович (Поставский район РБ). После прихода Советской армии летом 1944 года, чтобы избежать призыва он ушёл в лес. Довольно быстро Ян сколотил группу из числа таких же "уклонистов" и развернул партизанскую войну. В течение девяти лет люди Королёнка на Поставщине наводили страх на местную советскую власть: нападали на сотрудников МГБ и МВД, финансовых агентов, партийных работников, грабили государственные магазины. Часть местного населения им сочувствовала и помогала, иначе Королёнку не удалось бы продержаться на нелегальном положении девять лет. Чекисты и милиция с ног сбились, устраивали засады, проводили облавы, но всё без толку. Только в 1953 году место расположения группы выдал мальчик-пастушок. Вместе с большинством своих людей Ян Королёнок погиб в бою. Трое суток после этого, для запугивания местного населения, его тело было выставлено для всеобщего обозрения возле отдела милиции в Воропаево.

Тема мобилизации 1944/1945 годов для меня не чужая. Мой дядя Чеслав К., старший брат отца, бывший житель застенка Свяцишки Поставского района, был призван в Советскую армию ранней весной 1945 года, после чего оказался в запасном полку в Борисове. После войны, уже из Польши, он писал своей маме (моей бабушке): «Весной 1945 года нас, группу призывников-поляков с Поставщины, обратившихся к командиру с просьбой направить нас в Польскую Армию, загнали по грудь в реку Березина. Вода была ледяной. Советский офицер, стоявший на берегу, злобно сказал: «ну что, бляди польские, я из вас сделаю белорусов! Кто вспомнит, что он белорус, тот может выходить на берег. А поляки будут стоять в воде пока не сдохнут...». Мой дядя стоял в ледяной воде до конца, что впоследствии привело к заболеванию почек, от которого он и умер в возрасте 36 лет. Его смерть на совести советских оккупантов.

Другой житель Поставского района, Станислав Юрковлянец, вспоминал: «В 1944 году советы объявили мобилизацию в свою армию, которая касалась и моего 1926 года рождения. Чтобы избежать призыва, я уехал в соседние Свенцяны, входившие в состав Литвы. Там юношей моего года рождения ещё не призывали… ». Позже С.Юрковлянец добрался до Варшавы и добровольцем вступил в Войско Польское.

В «Monografii wsi Michnicze» бывший житель Поставского повета Хенрик Жебровский писал: «18 июля (1944) была объявлена мобилизация молодых мужчин. Мы, согласно с полученной от АК инструкцией, свидетельствовали, что мы поляки. Но на наши свидетельства нам отвечали, что «ты дурак, а не поляк», и отправили в железнодорожные строительные батальоны. Они назывались «железнодорожный стройбат». [...] В конце концов, мы сбежали целой группой из под Подбродья и снова явились в Поставский военкомат, где заявили, что хотим идти служить в Польскую армию. Сначала нас всё равно записали беларусами, но после протестов, в конце концов, всё же направили в Польскую Армию генерала Берлинга. Мы поехали в Молодечно. Там ещё раз поделили на беларусов и поляков и наконец-то отправили через Волковыск и Гродно в Белосток. В Белостоке всю нашу группу включили во 2-й запасной полк Войска Польского...».

Ю.Толканович, в своей биографической книге «Судьба человека», писал: «…Однажды ноябрьским вечером (1944) прогуливаясь по улице Ильи (Вилейская обл.), я заметил медленно идущую девушку. Поравнявшись, я поднял глаза и узнал в ней знакомую. Девушка меня тоже узнала […]. Она работала секретарём в военкомате. Она мне тихо прошептала: «У меня важная новость, на тебя уже оформлена мобилизационная карта. Я должна в течение 3-х дней вручить тебе повестку. Только тихо! Смотри не проболтайся, потому что это меня погубит». От такой новости я остолбенел. Так же тихо спросил у неё: а что мне делать? Немедленно ехать в Польшу! Я тоже поеду! Усмехнулась грустно, приложила палец к губам и пошла дальше…».

Толканович вспоминал, что во время немецкой оккупации, в начале войны, как-то ночью прилетел советский самолёт, с которого сбросили листовки, в которых по-польски было написано: «Поляки (...), сейчас мы должны вместе защищать родную землю». [...]. «Писали по-польски, а после войны уже не считали нас поляками».

В январе 1944 года к немцам перебежал командир разведроты 253-й стр. дивизии капитан Игорь Капор. На допросе он показал, что в декабре 1943 года он находился на переподготовке при разведотделе штаба фронта, где был ознакомлен с приказом НКВД о том, какая судьба ждёт жителей Белоруссии, когда вновь вернутся советские войска. Мужчин предполагалось отправить на передовую и бросить в бой невооружёнными и не обученными. Справедливости ради замечу, что историками этот приказ до сих пор не обнаружен, но дальнейшие действия советских войск в Белоруссии и Украине ему во многом соответствовали.

Бывший офицер-фронтовик, кавалер 2-х орденов Александра Невского – Михаил Сукнёв, в книге «Записки командира штрафбата» писал: «Был устный приказ, который передал нам особист Проскурин: украинцев ставить впереди огневых точек. Рядом, по возможности, сибиряков, и позади дзота – комсомольца или коммуниста. Это чтобы не сбежал к немцам украинец, тот, у которого семья в оккупации...».

Американские историки – эмигранты Иосиф Дуглас и Фёдор Черон, бывшие советские военнопленные, свидетельствовали, что освободив от немцев определённую территорию, советское командование собирало всё военнообязанное население и, часто без оружия и военной формы, гнало его в бой. Бывалые солдаты называли таких наспех мобилизованных «воронами» (по цвету чёрных гражданских пиджаков) или «пиджачниками». В наступлении «ворона» могла быть вооружена лопатой, штыком, палкой (как это показано в фильме Никиты Михалкова «Цитадель»), а в редких случаях винтовкой Мосина XIX века, с которой она не умела толком обращаться. Со временем уцелевшие «вороны» получали обмундирование, но шансов дожить до конца войны у них было немного.

Объективности ради замечу, что просоветски настроенные историки напрочь отвергают существование т.н. «ворон» и «пиджачников», мотивируя это отсутствием статистики. Однако не только в мемуарах бывших солдат Вермахта, но и в сотнях воспоминаний советских фронтовиков есть упоминания об использовании «пиджачников», а на оккупированных территориях Украины, Беларуси и России сохранились воспоминания многих очевидцев.

Вот что рассказывал о боях в Беларуси бывший фронтовик, командир взвода В. Дятлов: «Мимо, по ходу сообщения прошла цепочка людей в гражданской одежде с огромными сидорами за спиной. – Славяне, кто вы и откуда, спросил я. – Мы с Орловщины (ранее оккупированная территория. Авт.), пополнение. – Что за пополнение, когда в гражданском и без винтовок?
– Да сказали, что получим в бою...». [...] И вот атака. Поднялась цепь, извиваясь чёрной кривой змейкой. За ней вторая. И эти чёрные извивающиеся и двигающиеся змейки были так нелепы, так неестественны на серо-белой земле! Чёрное на снегу – прекрасная мишень. И немец поливал эти цепи плотным свинцом...».

Немцы удивлялись, им было непонятно такое отношение советского командования к своим людям. Не случайно призывников из Западных Белоруссии и Украины, насильно загнанных в Красную армию, они называли "Beute soldaten", т.е. трофейные солдаты.

В августе 1944 года, по указанию из Москвы, в Люблине был создан так называемый Польский Комитет Национального Освобождения (ПКНО), который провозгласил себя временным правительством. 15 августа 1944 года он объявил всеобщую мобилизация в Войско Польское (WP). По договорённости, при некоторых советских военкоматах в Западной Беларуси стали работать и польские офицеры. Таким образом, в Войско Польское было призвано 41.072 человека, часть из которых были этническими беларусами, которые сознательно объявили себя поляками, чтобы избежать призыва в Красную Армию. Польские офицеры относились к этому с пониманием, в шутку называя таких людей «исполняющими обязанности поляков».

Похожая ситуация, но со своей спецификой, была с призывниками и в Украине. Вот что писал о мобилизации на освобождённых территориях Украины в 1944 году, участник войны генерал Пётр Григоренко: «Людей в стране уже не было.... Требовали изыскания людских ресурсов на месте – мобилизации воюющих возрастов на Западной Украине… Нехватка людей была столь ощутима, что мобилизацию превратили по сути в ловлю людей, как в своё время работорговцы ловили негров в Африке.... Мы оцепили село на рассвете. Было приказано в любого, кто пытается бежать из села, стрелять после первого предупреждения. Вслед за тем специальная команда входила в село и, обходя дома, выгоняла всех мужчин, независимо от возраста и здоровья, на площадь. Затем их конвоировали в специальные лагеря».

Освобождение Киева в 1943 году было приурочено к 26-й годовщине Октябрьской революции. Чтобы угодить Сталину, советские военачальники загубили сотни тысяч человеческих жизней, но приказ выполнили. Украинский историк Владимир Гинда писал, что во время освобождения столицы Украины полегли сотни тысяч человек, которым генералы приказали форсировать Днепр без оружия, без формы, без военного опыта и знаний. Речь идёт о так называемых "пиджачниках", о мобилизованных в Красную армию из освобождённых населенных пунктов,  прозванных "чёрной пехотой" или "пиджачниками"из-за того, что, как уже говорилось выше, в бой они шли без военной формы. Эти люди, по замыслу советской власти, должны были кровью «смыть позор пребывания на оккупированной территории». Было мобилизовано 300 тысяч, а в битве за Днепр их погибло приблизительно 250 – 270 тысяч. Общие же потери в этой битве достигли 380 тыс.

Именно благодаря практике «заваливания неприятеля трупами», когда в бой на неподавленные огневые точки бросались массы необученного пополнения, безвозвратные потери Красной Армии в разы превышали потери Вермахта.

Мобилизацией несчастных людей активно занимались также полевые военкоматы (о чём я уже говорил выше). Забирали всех способных держать оружие, даже 16-17-летних ребят. Формально всё проходило на законных основаниях, ведь Ставкой Верховного Главнокомандования, приказом от 9 февраля в 1942 г. за № 089 было дано право призывать на военную службу не только военным советам армий, но и командирам дивизий и полков. Страшнее всего то, что большинство из таких мобилизованных не проходили никакого обучения, и их без подготовки сразу бросали на передовую. Понятно, что многие из них бессмысленно погибали в первом же бою.

Вот как описал эту бойню в своей автобиографичной «Песне победителя» Григорий Климов: «Когда Красная Армия начала выгонять немцев из Украины, то «домоседов» быстренько собирали, – этим занимались даже не военкоматы, а сами командиры передовых частей, – совали им снова винтовки в руки и, даже не переодев в шинели, в чем были – в первую линию боя! Их так и называли – «пиджачники». Берега Днепра, как весенними цветами, пестрели трупами в разноцветной гражданской одежде».

Те мобилизации и атаки ярко изобразил известный украинский писатель-фронтовик Анатолий Димаров: «Никаких медкомиссий не было. На фронт забирали калек и больных. Я уже в 20 лет был инвалидом, слепой и глухой от контузии, всё равно взяли. И погнали нас на немецкие пулеметы знаете с чем? С половинками кирпичей! Так второй геноцид против украинцев был. Мы были не обмундированы, не вооружены. Нас гнали целый день по лютому морозу, и пригнали в местечко, разрушенное до основания. Выдали те половинки кирпичей, показали громадный водоем, скованный льдом, и сказали ждать сигнала – ракеты. А когда она взлетит, дружно высыпать на лед и бежать на врага, который засел на противоположной стороне за крепким ограждением, и... выбивать его оттуда полу-кирпичами. А он пусть думает, что это гранаты.

Назад повернуть никто не мог, потому что нам показали хорошо оборудованные окопы, в которых через каждые три шага сидели СМЕРШевцы с нацеленными нам в спину пулемётами. Меня спасло лишь то, что я уже порох нюхал и бежал не в первом ряду, а в пятом. Мы добежали метров за сто от того ограждения, немцы нас подпустили. Вы представляете, голый лед, негде спрятаться! И как ударили из пулеметов кинжальным огнем! Ребята передо мной падали, как подкошенные [...], я тоже упал и лежал, а солдат передо мной аж вертелся от пуль, которые в него попадали […] Меня санитары так и подобрали: с намертво зажатым кирпичом в руках».

Военному поколению жителей Западной Беларуси было посвящено Постановление VI февральского пленума ЦК КП(б)Б 1945 года: «О политической работе среди населения». Уже более пяти лет не было независимого Польского государства, прошло пол года как с территории БССР были изгнаны немцы, а в постановлении говорилось: «Партийные организации в Западных областях БССР должны систематически разъяснять населению, что только Советское государство [...] обеспечит трудящимся Западных областей Белоруссии подлинную свободу [...]. Партийные организации обязаны разъяснять...», и т. д. Но людям, которые родились и выросли в независимой Польше, было плевать на всякие там «разъяснения» партийных болтунов. Они могли сравнивать довоенную жизнь с тем кошмаром, который принесла советская власть, и это сравнение было не в пользу советской власти.

Резюмируя вышеизложенное можно с гордостью сказать, что военное поколение жителей Западной Беларуси показало себя настоящими патриотами своей земли. Они рвались бить немцев, но не хотели служить в Советской армии, в армии страны, которая в августе 1939 года вступила в сговор с нацистской Германией и оккупировала их родные места, принеся бесправие, нищету и невиданный террор.

Источники:

• Lucas J. "War on the Eastern Front: the Germas Soldier in Russia". L.1991.
• Сергей Крапивин «В русской армии служыць не жалаю».
• Б. Соколов «Оккупация».
• Воспоминания Станислава Юрковлянца.
• Григоренко П.Г., «В подполье можно встретить только крыс…». М. 1997.
• Григорий Климов «Песня победителя».
• H. Żebrowski, «Monografia wsi Michnicze».
• J.Tołkanowicz: «Los człowieka».
• Воспоминания моего дяди Чеслава К., участника "бунта призывников».
• Сайт Maxpark, статья «Освобождение Киева: сотни тысяч жизней – к празднику Октябрьской революции».
• Другие открытые источники из интернета.