9.16.2014

Польская довоенная полиция: на страже закона и правопорядка

Одной из основополагающих обязанностей любого государства является обеспечение порядка и общественной безопасности на своей территории. Главную роль в исполнении этой функции всегда играла полиция. 24 июля 1919 года Сейм только что возрождённого Польского государства принял закон о Государственной Полиции. Большая заслуга в создании этой правоохранительной инстанции принадлежала первому Министру Внутренних Дел (МВД), позже ставшему президентом страны – Станиславу Войцеховскому. За образец он взял структуру полиции Великобритании.

Министр Внутренних Дел (МВД) 2-й Речи Посполитой был фигурой политической, а непосредственное руководство работой осуществлял главный комендант государственной полиции. По представлению министра внутренних дел, кандидата на эту должность утверждал президент страны. Главными комендантами государственной полиции были:

  • В. Хеншель – 17.07.1919 г. по 20.04.1922 г.
  • Полковник В. Хошовский – с 20.04.1922 г. по 16.03.1923 г.
  • Полковник М. Байер – как исп. обязанности с 17.03.1923 г. по 30.06.1923 г.
  • М. Божэньцки – с 1.07.1923 по 5.10.1926 г.
  • Полковник Ю. Ягрым-Малешевский – с 5.10.1926 г. по 24.01.1935 г.
  • Генерал Ю. Кордиан-Заморски – с 24.01. 1935г.  по 1939 год. 

Свои функциональные обязанности главный комендант исполнял через Главную Коменду (Komenda Główna). С 1924 года этой структуре подчинялись Воеводские Коменды полиции, функции которых распространялись на административную территорию соответствующего округа (воеводства). Округа имели порядковые номера, например Варшавский имел №I, а Виленский №XVI. При большом упрощении можно сказать, что воеводские Коменды Полиции исполняли те же функции, что и Главная Коменда (Komenda Główna), только на меньшей территории. Коменданты полиции воеводств назначались на должность министром внутренних дел по представлению главного коменданта Государственной Полиции.

Поветовые Коменды Полиции функционировали на административной территории соответствующего повета. Комендант полиции повета подчинялся непосредственно коменданту полиции воеводства (округа). В подчинении у поветового коменданта находились комиссариаты и постэрунки полиции. Комиссариаты полиции создавались только в крупных населённых пунктах соответствующего повета или в районах города. Что же касается постэрунков, то они функционировали в небольших городах и местечках, в центрах гмин и на крупных железнодорожных станциях.

В полиции 2-й Речи Посполитой работали две категории лиц: аттестованные сотрудники и вспомогательный вольнонаёмный персонал (уборщицы, водители истопники и т.п.). Для поступления на службу в полицию, претендентам необходимо было соответствовать достаточно суровым требованиям, а именно:
  • Обязательное наличие Польского гражданства.
  • Безупречное прошлое, подразумевающее, прежде всего отсутствие судимостей и административных наказаний. Правда, здесь было исключение: Министр Внутренних Дел имел право в исключительных случаях санкционировать приём на службу ранее судимого человека, если считал, что он принесёт пользу в борьбе с преступностью. Неизвестно, воспользовался ли кто нибудь из министров этим правом или нет.
  • Возраст – в границах от 21 до 35 лет.
  • Соответствующая физическая подготовка, оценку которой давала врачебная комиссия.
  • Беглое владение польским языком.
  • Образование (для рядовых) минимум 4 класса. Кандидаты на офицерские должности должны были иметь минимум среднее образование.
  • Дополнительным условием была служба в армии. Человек, который не отслужил положенный срок срочной службы, не мог быть принят на работу в полицию. Принимали в полицию и женщин, которых требование о службе в вооружённых силах не касалось. Офицер, переводившийся из армии в полицию, получал звание не ниже армейского.
Профессиональная подготовка новобранцев производилась в подофицерских школах в Жирардуве, Пясках и в Мостах Вельких (теперь на Украине). Офицерская школа полиции находилась в Варшаве.
  
Звания в польской государственной полиции в 1936-1939 годах
  • Генеральный Инспектор – примерно соответствовало армейскому званию генерал бригады.
  • Надинспектор – соответствующего звания в армии не было.
  • Инспектор – соответствовало армейскому званию полковник.
  • Подинспектор – соответствовало армейскому званию майор.
  • Надкомиссар – соответствующего звания в армии не было.
  • Комиссар – соответствовало армейскому званию капитан.
  • Подкомиссар – соответствовало армейскому званию поручик.
  • Аспирант – соответствовало армейскому званию подпоручик.
  • Старший пжодовник (лидер) – соответствовало армейскому званию ст. сержант.
  • Пжодовник (лидер) – соответствовало армейскому званию сержант.
  • Старший постэрунковы – соотв. армейскому званию плютоновый.
  • Постэрунковы – соотв. армейскому званию капрал.

Обмундирование и вооружение

Сотрудники довоенной Польской Государственной Полиции носили форму тёмно синего цвета. На вооружении имели карабины Mannlicher обр. 1895г. (кал. 8мм), револьверы Наган обр. 1930г. (кал. 7,62мм), пистолеты VIS обр. 1935г., небольшое количество (20 шт.) автоматов финского производства Suomi КР/-31 (кал. 9мм), закупленных в 1933 году, а так же другие виды лёгкого стрелкового оружия.

Форма одежды полиции. 1.Пжодовник конной полиции. 2.Офицер полиции в шинели. 3.Постэрунковый в шинели. 4.Постэрунковый конной полиции в шинели

Зарплаты в полиции 

Базовые зарплаты полицейских были приближены к зарплатам военных, имевшим аналогичные звания, плюс доплаты за должность, выслугу лет и проч. В 1934 году генеральный инспектор полиции получал 1000 злотых, + доплаты. Надкомиссар получал свыше 430 зл., + доплаты, что несколько больше что чем армейский капитан (345 зл.), служивший за пределами столицы. Рядовые полицейские (пастэрунковый, старший пастэрунковый, пжодовник, старший пжодовник) получали от 150 до 200 зл. Для сравнения: армейский капрал-контрактник получал 137 зл., сержант-контрактник 171 зл., подпоручник 206 зл. 

Политическая полиция

Политический пион (pion) существовал в Государственной Полиции практически с момента её создания. За этот род деятельности отвечал так называемый инспекторат D.P. (Defenzywa Polityczna), или сокращённо DEFA, при Коменде Глувной. На местах DEFA действовала через функционеров следственной полиции, так как не имела собственных подразделений низшего звена. Позже инспекторат «DP» был преобразован в отдел IVD, подчиняющийся непосредственно главному коменданту. В каждом воеводском (окружном) следственном управлении существовали экспозитуры IVD, а низшим звеном этой структуры являлись т. наз. «агентуры», размещённые в поветах. 

Главными объектами интереса этих подразделений были политически неблагонадёжные лица и организации, представлявшие угрозу для безопасности государства. Политическая полиция действовала тайно, а её сотрудники не носили мундиров и формально принадлежали к следственной службе. Официальные же следственные действия (например, аресты) проводила «обмундированная» полиция. Политическая полиция неоднократно подвергалась реорганизациям. Так, в июле 1926 года был ликвидирован Отдел V KG, а так же окружные управления политической полиции и их экспозитуры. Их функции были разделены между отделом IV KG, МВД и администрацией воевод.

До создания Корпуса Охраны Пограничья (КОП), в 1921-1923 гг. полиция осуществляла также и охрану государственной границы страны. Многие её сотрудники стали жертвами бандитов из советских диверсионных отрядов, действовавших по линии так называемой «активной разведки».

Преступность во II РП

Много любопытных сведений на тему довоенной преступности содержат Статистические Ежегодники Польской Республики (Roczniki statystyki Rzeczypospolitej Polskiej). Например, согласно ежегоднику за 1929 год в стране было зарегистрировано 1456 убийств. Больше всего во Львовском воеводстве (233), Краковском (144), и Станиславовском (121), а меньше всего в Поморском (24), Силезском (32) и Виленском (47). Разбойных нападений всего было зарегистрировано 1107, и больше всего опять на Львовщине (132), затем идёт город Варшава (114), и Познаньское воеводство (110). Меньше всего разбойных нападений зарегистрировано было в Виленском (14), Белостокском (39) и Станиславовском (40) воеводствах.

Краж всего зарегистрировано 305 072. И здесь тоже лидирует Львовское воеводство (39 487), затем идёт Краковское (27 912) и Люблинское (23 666). Меньше всего краж было зарегистрированно в Новогрудском (9386), Силезском (10 783) и Поморском (11 244) воеводствах. Ежегодник также сообщает, что в 1929 году было зарегистрировано 13 069 преступлений против власти. Больше всего (3311) в Келецком воеводстве, а меньше всего (112) в Познаньском. К сожалению, там не сообщается, что это были за преступления, но, по-видимому, что речь идёт о подрывной коммунистической деятельности. В том же году было зарегистрировано 3978 случаев фальшивомонетничества. Больше всего в Силезии (930), а меньше всего в Краковском воеводстве (19).

Говоря о фальшивомонетничестве, приведу любопытный пример: в 1927 году Виленская газета «Słowo» сообщала, что Министр финансов Польши проинформировал руководство Государственной Полиции о том, что он выделил премию в размере 500 злотых полицейскому Малявко из Виленско-Трокского повета, который в одиночку задержал банду фальшивомонетчиков. Малявко застал преступников врасплох, когда те занимались подделкой банкнот. Было изъято фальшивок на сумму 42 000 злотых. Пытаясь уйти от ответственности, злоумышленники предлагали полицейскому взятку в размере 5 000 долларов (видимо настоящих). Сумма, надо сказать, по тем временам большая.

Если верить статистике, то наиболее опасным для жизни воеводством в 1929 году было Львовское, а самым безопасным Поморское. Интересно, сколько из тех зарегистрированных убийств в Восточной Галиции (на Львовщине) носили политический характер? Количество убийств было высоким и в Краковском воеводстве, хотя там не было польско-украинской напряжённости.

Преступность в Поставском повете

Во время работы над этой статьёй, найти статистику преступности по Поставскому повету мне не удалось. Но в польской довоенной прессе сохранились сведения об отдельных преступлениях, над раскрытием которых работала поветовая полиция. Приведу несколько примеров. Летом 1927 года, в лесу, в 3-х километрах от деревни Яцыны, Зосьненской гмины Поставского повета, на жительницу деревни Лейце, Домицету Мышко, напал злоумышленник, схватил её за голову и попытался ножом перерезать горло. Несмотря на полученные телесные повреждения, женщине всё же удалось вырваться из рук преступника и убежать.

В нападавшем она опознала 16 летнего Францишека Янушкевича, сына Юзэфа Янушкевича из деревни Яцыны. Подросток был арестован и во время следствия сознался, что хотел убить женщину для того, чтобы завладеть деньгами, которые та выручила от продажи рулона полотна. Деньги якобы были ему нужны для того, чтобы отыграться в карты. Окружной суд в Поставах приговорил несовершеннолетнего преступника к 3 годам лишения свободы, с содержанием в исправительном доме в Вилюцянах.

Поставская поветовая полиция занималась также и расследованием факта рукоприкладства, которое произошло в той же Зосьненской гмине, где 40-летний Мартин Матюшонок так избил граблями своего престарелого отца, что тот потерял сознание и упал в канаву. Полиция провела расследование по данному факту, в результате чего жестокий сын предстал перед окружным судом в Поставах. Суд приговорил его к 6 месяцам лишения свободы.

В декабре 1928 года пропал без вести лесничий Францишек Павловский, проживавший в лесничувке Бояры. Полиция выдвинула версию, что он мог стать жертвой преступников, которые занимаются кражами древесины из леса, так как Павловский был известен тем, что активно с ними боролся. В начале апреля 1929 года возвращавшиеся из школы дети нашли под железнодорожным мостом около Постав тело неизвестного мужчины. В ходе следствия было установлено, что это труп пропавшего лесничего со следами насильственной смерти. В карманах его одежды были найдены документы и деньги, что косвенно подтверждало версию полиции о мести. Удалось ли Поставской полиции раскрыть это преступление, неизвестно.

 Житель Поставского повета Бронислав Сороко слыл своим буйным характером. Он держал в страхе своих соседей и постоянно избивал жену. Узнав об этом, родители решили забрать дочь к себе. Они пришли за ней вместе с полицейским, который присутствовал, пока та собирала свои вещи. Видя, что всё проходит спокойно, полицейский вскоре ушёл по неотложным служебным делам. Выждав некоторое время, Б.Сороко схватил топор и нанёс жене тяжкие телесные повреждения. Тесть и тёща, которые попытались заступиться за свою дочь, также пострадали от зятя изверга. На состоявшейся в Поставах в августе 1929 года выездной сессии, Окружной Суд приговорил Бронислава Сороко за попытку убийства к 12 годам лишения свободы.

В августе 1929 года в деревне Шимановщина, гмины Груздово Поставского Повета была зверски убита семья Сверковичей: мать Хелена 68 лет, её дочь Мария 22 лет, и сын Стэфан 21 года. Уцелели два сына, которые спали в другом помещении. На место происшествия выехал начальник поветовой полиции и следственная группа. Полиция сразу же отвергла версию ограбления, так как семья Сверковичей была одной из самых бедных в округе. По мнению полиции, скорее всего здесь имела место месть. Было ли раскрыто это преступление – неизвестно.

Весной 1930 года полиция вышла на след организованной преступной группы, занимавшейся изготовлением фальшивых американских долларов. Поддельные купюры изготавливались вручную, без клише, методом рисования. Несколько членов банды фальшивомонетчиков были арестованы в д. Груздово и затем переданы в распоряжение судебно-следственных органов.

В 1931 году, по заявлению графа Пшездецкого полицией было возбуждено уголовное дело по факту присвоения денежных средств. В ходе следствия было установлено, что администратор владений графа Александр Вардэньский с середины 1924г. и по февраль 1930 г., будучи генеральным уполномоченным имений в Воропаеве, присвоил 666.825 злотых 28 грошы., а в период с 14.02.1928г. и по 15.02.1930г., являясь администратором Поставских владений графа, из суммы полученной от порцеляции имения Поставы, присвоил 55, 383 злотых. Кроме того, Вардэньский подозревался ещё и в том, что в марте 1930г. он предоставил адвокату Новицкому, действовавшему в интересах графа Пшездецкого, поддельные квитанции от 13.10.1928г., на сумму 86.000 злотых. По окончании следствия дело было передано в суд.

В 1932 году Поставской полицией была задержана шайка фальшивомонетчиков, жителей деревни Русины, которые долгое время занимались изготовлением и сбытом фальшивых монет. 29 апреля 1933 года перед окружным судом в Вильно предстали: Николай Бородко, Мария Бородко и Сергей Дунец. Все трое были признаны виновными и приговорены к различным срокам лишения свободы.

Трагический случай произошёл в ночь с 15 на 16 января 1933г. на ж/д станции Воропаево, Поставского повета. Днём 16 января в полицейский участок поступил вызов на станцию, в подвальном помещении которой рабочие обнаружили труп неизвестного мужчины. Прибыв на место происшествия, полицейские выяснили, что один из рабочих накануне случайно заглянул в окно подвального помещения и увидел там мужчину, неподвижно лежавшего на полу около металлической печки. Неизвестный лежал в луже крови, на голове у него имелась видимая рана, а часть одежды обгорела.

Местные полицейские сначала выдвинули версию об умышленном убийстве, о чём было немедленно доложено в поветовую Коменду Полиции в Поставах. Однако дальнейшее расследование этого трагического происшествия привело к неожиданным результатам.

Погибшим оказался Зенон Барановский. Его мать рассказала, что около полуночи с 15 на 16 января её сын взял мешок и сказал, что пойдёт на ст. Воропаево воровать картошку. Дело в том, что в зимнее время подвальное помещение станции использовалось как картофелехранилище, которое отапливалось «по чёрному» при помощи металлической печки. Вечером рабочий затапливал печку и закрывал помещение подвала на навесной замок. Ночью Барановский сбил замок, проник в подвал и стал собирать картошку. Но, надышавшись угарным газом, видимо почувствовал себя плохо, потерял сознание и во время падения ударился головой об угол печки. Обследование трупа врачом показало, что смерть была не насильственной и наступила в результате отравления угарным газом.

10 марта 1935 года в д. Стаховские, Воропаевской гмины, неизвестный преступник через окно открыл огонь по находившимся в доме Аркадию Медюхо и Яну Лысёнку. В результате стрельбы А.Медюхо был убит на месте а Я.Лысёнок получил огнестрельное ранение в плечо. По подозрению в совершении этого преступления полицией был арестован Антон Медюхо.

5 октября 1935 года под председательством Поставского поветового вицестаросты Вацлава Бялковского состоялось заседание административной комиссии, на котором было рассмотрено дело об адм. правонарушении, совершённом жителем деревни Василины Яном Павиничем. Было установлено, что 21.9.1935г. Я.Павинич, находясь в нетрезвом состоянии, вооружился саблей и прогуливаясь по деревне бил окна в домах спящих жителей. До этого Я.Павинич уже трижды привлекался к адм. ответственности за пьянство. Учитывая это отягчающее вину обстоятельство, административная комиссия постановила подвергнуть Я.Павинича двухмесячному аресту.  

В марте 1936 года к дежурившему на ж/д ст. Воропаево полицейскому обратилась жительница Нового Погоста (Браславский повет) Зофья Козлович, которая заявила о том что в поезде Вильно-Крулевщизна на отрезке пути между Поставами и Воропаевом у неё был похищен чемодан, в котором находился пистолет "Browning" с шестью патронами, а так же другие личные вещи. В ходе оперативно-розыскных мероприятий полиция задержала жителя Постав Николая Романова. Во время обыска у него дома был обнаружен и изъят чемодан и часть вещей потерпевшей, в том числе пистолет. Романов так же сознался, что кражу он совершил вместе с жителем Глубокого Петром Орловским.

В ночь на 1 августа 1936 года неизвестные злоумышленники проникли в помещение Поставской Коммунальной Кассы, при помощи слесарных инструментов вскрыли сейф и похитили из него несколько тысяч злотых.

В д. Василины Поставской гмины летом 1936 года на почве личной неприязни возник конфликт между 31-летним Петром Рымшей и 60-летним Александром Можейко. В ходе завязавшейся драки П.Рымша нанёс А.Можейко удар колом по голове. Прибывший на место происшествия врач констатировал у А.Можейко трещину на черепе.

Поздно вечером 13 октября 1936 года пастэрунковы полицейский, во время обхода территории Поставского рынка задержал неизвестного мужчину, который при помощи лома пытался проникнуть в текстильную лавку Мейлера. Задержанным оказался Мацей Заремба, вор-гастролёр из соседнего Свенцянского повета.

15 ноября 1936 года на танцах в деревне Маньковичи произошло ЧП. Между дежурившим там полицейским Марьяном Пивиньским и хозяином дома Яном Кобайло произошла ссора, переросшая в драку. В какой то момент полицейский извлёк из кобуры служебный револьвер и выстрелил Кобайло в голову, отчего тот упал. Позже выяснилось, что пуля прошла по касательной, не причинив серьёзной травмы потерпевшему. Видимо посчитав, что он убил человека, полицейский М.Пивиньский застрелился. Всего за неделю до этого трагического происшествия он был переведён в Маньковичи из другого места службы.

26 августа 1937 года на рынке в Поставах, находившийся в нетрезвом состоянии житель дер. Макаровцы Евстафий Гутор, ударил кулаком по лицу поставского раввина Лейбу Фрейдина. Дежуривший на рынке полицейский задержал хулигана и доставил его в участок полиции. Решением административной комиссии при Поставском старостве, правонарушитель был подвергнут административному аресту на 2 месяца.  

В мае 1939 года в дом к военному осаднику Стэфану Тышевскому (подпоручик запаса, 42 года), проживавшему в осаде Совчин Поставского повета, зашли братья Зарецкие, Стэфан и Бронислав. Они арендовали у Тышевского несколько гектаров земли и зашли якобы для того, чтобы забрать свой с/х инвентарь. Тышевский выгнал братьев Зарецких из дома, обозвав их ворами. Но этого ему показалось мало. Вытащив из ножен саблю, он погнался за ними и, догнав Яна Зарецкого, ударил его саблей по плечу. Ян Зарецкий упал на землю. Увидев это, его брат Бронислав бросился на Тышевского с ножом и нанёс ему 4 удара. От полученных ранений Тышевский скончался до приезда врача и полиции.

Немало хлопот поветовой полиции доставляла и так называемая КПЗБ (Коммунистическая Партия Западной Белоруссии), полностью находившаяся под контролем и на содержании советских спецслужб. В 1924 году враждебно настроенные элементы создали на Поставщине подпольный «райком» КПЗБ. В его состав вошли братья Бродовичи, Иван Жук, Илья Осененко, Пётр Соболь и Антон Субко. Секретарём был избран Кирилл Бродович, по образованию школьный учитель а по жизни тунеядец и террорист. Ещё в XIX веке Фёдор Достоевский, современник Карла Маркса, прозорливо разглядел в его учении преступную суть, назвав коммунизм «скотским учением». Как в воду глядел великий писатель.

В 1927 году полиция арестовала в Поставах 4-х человек: Ю. Кемпе, Х. Рацина, А. Горфайна и Р. Зарежевского, которые пояснили полиции, что они якобы прибыли в Поставы из Вильно в поисках работы. Однако в ходе следствия было установлено, что все четверо являются членами нелегальной коммунистической ячейки КПЗБ, и были направлены своей организацией в Минск на курсы политических агитаторов. В Поставах они искали проводника, который провёл бы их через государственную границу в Советскую Белоруссию.

В середине 1928 года на территории Поставского повета появились неизвестные, которые ходили по домам сочувствующих КПЗБ жителей и просили их сделать денежное пожертвование «для поддержания политических узников». Жертвователям неизвестные выдавали квитанции с печатью МОПРа. *Справка: МОПР – Международная Организация Помощи борцам Революции — коммунистическая благотворительная организация, созданная по решению Коминтерна в качестве коммунистического аналога Красному Кресту.  

В начале октября 1928 года к дежурившему на рынке полицейскому Рагускому обратился человек, который сообщил, что какой то подозрительный тип собирает с торговцев деньги для коммунистов. Полицейский немедленно задержал указанного мужчину. Им оказался житель Поставского повета Константин Субач. Во время личного досмотра у него в карманах были обнаружены квитанции с печатью МОПРа и наличные деньги. Во время допроса Субач сознался, что выполнял поручение своего соседа, Юрия Севастьянова, члена КПЗБ. Тот, в свою очередь, дал показания, что квитанции получил от бывшего секретаря ячейки «Громады» Александра Каркоза. Все трое были арестованы. Им предъявили обвинение по ст. 102 ч.1 УК, т.е. членство в антигосударственной организации (КПЗБ). Окружной Суд в Поставах, рассмотрев это дело, приговорил обвиняемых к одному году лишения свободы каждого.

В начале 1932 года на кладбище деревни Козичи, Поставской гмины, поймали с поличным во время уничтожения креста на могиле семьи Шчурков, безбожника А.Проньку. Он принадлежал к кружку "безбожников" при КПЗБ и долгое время гарцевал на могилах, уничтожая кресты и надгробия. При задержании у него были изъяты пила и другие инструменты. По данному факту полицией было возбуждено уголовное дело и А.Проньку привлекли к уголовной ответственности.

Поставская Поветовая Полиция и её комендант

Поставская Поветовая Полиция (Komenda Policji Państwowej) находилась на улице Виленской 43 (теперь Советская), в здании Поветового Староства (тепеть там гостиница), где занимала часть помещений. Тогда это был новый дом постройки 1929 года, в неоклассическом стиле, в одном крыле которого находились кабинеты староства, а в другом – полиции. Кроме того, в Поставах на ул. Браславской 31 находился городской участок полиции.

В Государственном архиве Витебской области хранится «Паспорт описания Поставского района» от 1 января 1941 года, в котором говорится, что в 1939 году «В городской полиции насчитывалось 37 человек, и в сельской местности (видимо имелась в виду Поставская гмина. Авт.) 15 человек…». То есть в Поставах и Поставской гмине работали всего 52 полицейских. Количество стражей закона, обслуживавших остальные 13 гмин повета - неизвестно. Часть документов Поставской поветовой Коменды Полиции сегодня находится на хранении в Молодечненском Зональном Архиве РБ. Готовя эту публикацию, мне, к сожалению, не удалось там побывать.

Действовало в Поставах при Коменде полиции и поветовое отделение товарищества «Полицейская семья» (Rodzina Policyjna), которое одно время возглавляла Хелена Борташевич. Товарищество было создано 20 июня 1929 года и объединяло вокруг себя семьи полицейских. Главной задачей этой общественной организации была помощь детям сиротам и вдовам погибших или умерших полицейских. Кроме этого «Полицейская семья» занималась организацией и проведением различных культурно-просветительских мероприятий.

Комендантом полиции в Поставах с лета 1930 года был подкомиссар Людвик Манькевич (1898-1969), сменивший на этом посту своего предшественника – подкомиссара Михала Хоронжака, которого перевели на должность заместителя коменданта Виленско-Трокского повета. Родился Манькевич в Каменце-Подольском (теперь Украина). Там же закончил гимназию. Во время советско-польской войны (1919-1921) добровольцем вступил в Польскую Армию. После подписания Рижского мирного договора ещё какое-то время оставался на службе, в кавалерии т. наз. Срединной Литвы (Litwa Środkowa), возможно в 23-м Полку Гродненских Уланов. С тех пор любил ездить верхом, хорошо держался в седле.

После демобилизации поступил в Варшавский Политехнический Институт. В то время его мать и две сестры бежали из Каменца, и Л.Манькевич приютил их у себя. Из-за нехватки средств он вынужден был бросить учёбу, и поступил на службу в Государственную Полицию. Туда как раз набирали образованных людей, а у Людвика к тому времени за плечами было среднее образование и два года учёбы в Политехническом Институте. Манькевич был принят на службу с присвоением первого офицерского звания аспирант (aspirant).

Во время службы в Поставах Манькевич поддерживал очень тесные отношения с офицерами 23-го Полка Гродненских Уланов, которые были частыми гостями в его доме. Возможно, что это были давние коллеги по службе у генерала Люциана Желиговского в вооружённых силах Срединной Литвы.

В 1938 году комендантом поветовой полиции в Поставах был назначен комиссар Вильгельм Лебель, а Людвик Манькевич стал его заместителем. В 1939 году, по представлению старосты Тадэуша Велавейского, Вильгельма Лебеля наградили Крестом Заслуги, и приказом от 15 августа 1939 года перевели в Вильно. Должность коменданта полиции вновь занял Людвик Манькевич.

Несмотря на то, что Людвик Манькевич был на хорошем счету у вышестоящего начальства, служба в полиции его тяготила, он собирался уволиться и заняться бизнесом. Около озера Нарочь Манькевич купил три гектара леса, где построил простой деревянный дом и завёл ферму серебристых лис, за которыми ухаживали наёмные работники. На открытие фермы начальнику полиции пришлось брать кредит в банке. Но мечте о тихой и спокойной жизни на ферме, не суждено было сбыться.

1-го сентября 1939 года началась вторая мировая война. Перед поветовой полицией встало много новых и сложных задач. Прежде всего, необходимо было обеспечить безопасность граждан и общественный порядок на вверенной территории, взять под охрану важные государственные объекты. С этой целью были произведены превентивные задержания некоторых бывших членов КПЗБ, враждебно настроенных в Польскому государству. Дочь Людвика Манькевича, Анна, вспоминала: «Помню, что коммунисты доставляли отцу немало хлопот…». С фронта приходили неутешительные вести, враг продвигался вглубь страны. Поветовый староста распорядился выплатить всем муниципальным служащим и полицейским, жалованье за 3 месяца вперёд.

17 сентября 1939 года в спину сражающейся с нацистами Польши ударил Советский Союз. Дочь коменданта Анна вспоминала: «В наше местечко (Поставы.Авт.) большевики вошли, насколько я помню, 18 сентября [...]. Местные коммунисты даже успели соорудить какую то «триумфальную арку». Я очень переживала их приход, потому что мой отец вынужден был бежать, а мы с мамой и старшей сестрой быстро оставили нашу квартиру в старостве, так как мама опасалась, что нас арестуют или вывезут [...]. С мамой отец условился, что в случае чего они позже встретятся у её родителей в Варшаве [...]. Отец удачно добрался до Вильно, а там получил приказ, что все офицеры должны уходить на территорию сопредельной Литвы [...]. В Литве он был интернирован и содержался в лагере в Паланге. Оттуда отцу удалось бежать и благополучно добраться до оккупированной немцами Варшавы, где жили его тесть и тёща [...]. 

В Варшаве Людвик Манькевич состоял в подполье Армии Краёвой (псевдонимы «Lis» и «Srebny»), участвовал в восстании как боец 1-го района «Radwan-Śródmeście группировки Chrobry-II.

Морозной и снежной зимой 1940 года, опасаясь ареста, вместе с двумя маленькими дочерьми жена Людвика Манькевича, Каролина, бежала из Постав. Добравшись до демаркационной линии, разделявшей советскую и немецкую зоны оккупации, она наняла проводника и бредя по пояс в снегу, при сильном морозе, вместе с дочками перешла на немецкую сторону. Семья Манькевичей воссоединилась в Варшаве и благополучно пережила войну. 

«Голгофа» польской полиции

В 1939 году Польский полицейский корпус насчитывал в своих рядах около 30 тыс. аттестованных сотрудников. В начале 2-й мировой войны почти 2 тыс. из них погибли. Около 12 тыс. оказались в советском плену. 6 тысяч, расстрелянных весной 1940 года, покоятся на польском кладбище в Медном, под Тверью. Это величайший в мире полицейский некрополь, который был открыт и освящён 2 сентября 2000 года. Ещё несколько тысяч польских полицейских были утоплены в баржах в Белом море. Судьба остальных сотрудников Польской Государственной Полиции, оказавшихся на востоке страны, тоже была незавидной.

Не менее ужасное преступление, чем в Медном, было совершено НКВД в Великих Мостах (теперь Украина), на территории Школы подофицеров Государственной Полиции. В этом самом крупном и современном полицейском учебном заведении Польши находились около 1000 кадетов, офицеров-преподавателей, а так же прибывшие туда полицейские из оккупированной немцами Силезии. Комендант Школы инспектор Витольд Дунин-Вонсович, по требованию сотрудников НКВД построил личный состав на плацу и доложил об этом офицеру НКВД. Тот, выслушав доклад, отошёл в сторону и приказал открыть огонь из заранее установленных пулемётов. Погибли все, включая коменданта.
Станислав Пупкевич из Комай (теперь Поставский р-н), был арестован в 1940 году за то, что служил в полиции в первой половине 20-х годов. Расстрелян без суда в Березвечской (Глубокое) тюрьме в июне 1941 года.
Михал Жилиньски – полицейский из Постав. Расстрелян без суда в Березвечской (Глубокое) тюрьме в июне 1941 года.
Вацлав Рахлевич – полицейский из Постав, арестован НКВД в 1939 году, содержался в тюрьме в Березвечи. Оттуда этапирован 18 мая 1940 r. конвоем 226 полка НКВД в Минск. Далее его следы теряются, скорее всего, расстрелян.
Адам Садовски (сын Францишека), полицейский. Родился в 1887 г., д. Красняны Поставского повета. Арестован 11 октября 1939 г. Приговорен: ОСО 26 августа 1940 г., обвинение, ст. 74 УК БССР.
Эдмунд Ластовски (сын Юльяна). Родился в 1908 г., д. Михничи Поставского уезда. Проживал: Поставский повет, д. Михничи. Арестован 13 июня 1940 г. Приговорен: ОСО 4 сентября 1940 г., обв.: 74 УК БССР. Приговор: 3 года ИТЛ, отбыв.: Каргопольлаг, Архангельской обл. Реабилитирован 30 ноября 1989 г.
Ян Семерило (сын Антона), проживал: Поставский повет, Дуниловичи, работал в полиции. Арестован 20 декабря 1939 г. Приговорен: ОСО 13 июля 1940 г., обв.: к/р борьба, 74 УК БССР. Приговор: 8 лет ИТЛ. Отбывал в Севжелдорлаг.
Мацеевски (имя неизвестно), – польский полицейский из Воропаева (Поставский повет). Судьба неизвестна, скорее всего расстрелян. Его сын во время войны был партизаном АК в отряде «Burza».
Юзэф Ромейко (сын Юзэфа) – полицейский из Постав. 19.10.1940 г. приговорён к 8 годам лагерей.
Владыслав Куяц – полицейский. Проживал в д. Лосица Поставского района. 28.05.1941 г. приговорён к 8 годам лагерей.
Станислав Пискозуб – аспирант, в 30-е годы работал в полиции в Поставах. Дальнейшая судьба неизвестна.
Сокул – старший пжодовник, в 30-е годы работал в полиции в Поставах. Дальнейшая судьба неизвестна.
Голдзицкий – пжодовник, в 30-е годы работал в полиции в Поставах. Дальнейшая судьба неизвестна.
Земиньский – пжодовник, в 30-е годы работал в полиции в Поставах. Дальнейшая судьба неизвестна.
Качор – пжодовник, в 30-е годы работал в полиции в Поставах. Дальнейшая судьба неизвестна.
Прусаковский – пжодовник, в 30-е годы работал в полиции в Поставах. Дальнейшая судьба неизвестна.
Бронислав Хведзевич – служил в польской полиции в должности постэрункового на ж/д ст. Лынтупы с начала 1923г. по сентябрь 1925г. В 1940-м году ему было редъявлено обвинение по ст. 74 УК БССР. Приговор: 5 лет лишения свободы. Б.Хведзевич был уроженцем и жителем м. Комаи (родился в 1889г.).
Михал Ценьжарэк - ст. постэрунковый из Постав. Арестован осенью 1939 года. Через тюрьму в Березвечи (или Вилейке) был этапирован в Осташковский лагерь (Россия). Вместе с группой других полицейских был утоплен в барже, предположительно в Белом море.

По разному сложились судьбы польских полицейских из других поветов Зап. Беларуси:
Суйка – комендант постэрунка полиции в Кременце, после 17 сентября 1939 года укрылся в Изабелине у тёщи. Однажды он поехал на рынок в Волковыск, хотел купить там козу. На рынке его опознала какая-то сволочь и донесла в НКВД. Долго ждала семья возвращения мужа, отца и зятя, но он уже никогда не вернулся домой. А через несколько дней садисты из НКВД пришли ночью и за его семьёй: больной туберкулёзом женой, 75-ти летней тёщей и 2-мя детьми. Все они бесследно сгинули где-то на просторах бесчеловечной коммунистической империи.

Кусьмерэк – Комендант полиции из Свислочи, как только узнал о том, что «советы» вошли в Польшу, забрал свою семью и ушёл на оккупированную немцами территорию. Там он благополучно пережил войну.

Большинству полицейских из соседнего Дисненского повета также удалось спастись. Вместе со штабом и остатками погранполка «Głębokie» полиция из Глубокого ушла в Латвию, где была интернирована. Там полицейские содержались в лагере «Lilaste» и по желанию могли работать на лесозаготовках (за зарплату). В марте 1940 года в Лиласте из Лиепаи были переведены также и польские пограничники. Вот что вспоминал бывший командир отделения связи штаба полка «Głębokie», сержант Марианн Завило: «…4.03.1940г. я прибыл в лагерь в Лиласте. В мою память особенно запал один знакомый полицейский из Глубокого по фамилии Шишкевич, человек крепкого телосложения и высокого роста. Когда я его увидел, он был в полицейском мундире и шинели, а на голове какая то гражданская шапка. Во время нахождения в лагере он отрастил бороду до пояса. За ремень у него была заткнута пила, обёрнутая в кусок материи, на плече висел моток верёвки, а в руке держал большой топор».

Полицейский около сукенниц в Поставах. Фрагмент довоенного фото
И ещё хочется сказать вот о чём: на пресс-конференции 15 января 2013г. в Минске, президент РБ А.Лукашенко кощунственно заявил, что в Беларуси "никогда не расстреливалось польское население". Так он отреагировал на вопрос журналиста Польского радио о Белорусском "катынском списке" и возможности проведения раскопок в Куропатах. "Платите деньги, если вас что-то интересует. Мы всё проведём и вам ответим. Какие проблемы"? — сказал Лукашенко. "Заплатите деньги — проведем раскопки, где вы считаете нужным, и ответим на ваш вопрос. Обойдемся без польских специалистов. У нас хватает белорусских". И тут же отказался от своих слов: "Мы к вам не едем раскопки проводить, и вам к нам не надо ехать...".

«Историк» Лукашенко тут сознательно слукавил. Дело в том, что в феврале 1940г. начальникам областных управлений НКВД была отправлена директива комиссара безопасности третьего ранга В.Меркулова, в которой предписывалось всех полицейских, жандармов, тюремщиков, находившихся в Старобельском, Козельском и Осташковском лагерях перевести в тюрьмы в распоряжение местных органов НКВД. По этому указанию в столицу советской Белоруссии из Осташковского лагеря было отправлено около 2 тысяч полицейских (в основном из Силезии).

5 марта 1940 года Политбюро ЦК ВКП(б) поручило НКВД СССР расстрелять 14700 «...бывших польских полицейских, офицеров, чиновников, помещиков, жандармов, осадников и тюремщиков», содержащихся в трёх спецлагерях — Осташковском, Козельском и Старобельском, и которые по каким то причинам не были отправлены "в распоряжение местных органов НКВД". Вместе с ними должны были быть расстреляны 11000 польских «фабрикантов и чиновников», находившихся в тюрьмах западных областей Беларуси и Украины. Палаческую директиву завизировал лично Сталин, скрепив её своей подписью. Там же есть подписи Ворошилова, Молотова и Микояна.

А через несколько дней, по распоряжению Л.Берия, управлениям НКВД западных областей БССР и УССР было приказано начать работу по «разгрузке» западно-белорусских и западно-украинских тюрем и от «контрреволюционного элемента». В результате многие польские граждане окажутся в минских тюрьмах, а их фамилии будут значиться в печально известном Белорусском «катынском» списке, который до сих пор не обнаружен.

Шёл седьмой день войны. Минск горел. Девятилетний мальчик Сашка Кавцевич и его друг Вова шли по безлюдным улицам, а затем завернули во двор центральной тюрьмы НКВД на улице Володарского. Массивные ворота были распахнуты настежь. Мальчишки вошли в тюремное здание и в поисках еды стали подниматься по этажам. Внутри никого не было: ни заключенных, ни тюремной администрации. Уже собравшись уходить, они вдруг заметили большую комнату, в которой по периметру стен стояли огромные деревянные стеллажи, а на них лежали аккуратно сложенные комплекты одежды.

Это были мундиры тёмно-синего и горчичного цветов, брюки-бриджи, кожаные офицерские сапоги. Чуть подальше лежало большое количество фуражек характерной четырехугольной формы с большими орлами, а под ними стояли армейские ранцы. Открыв их, мальчишки увидели комплекты чистого белья, туалетные приборы, портсигары и наручные часы. Забрав несколько комплектов белья, портсигаров и часов, мальчишки поспешили ретироваться…

Много десятилетий спустя, находясь уже в преклонном возрасте, Александр Кавцевич в интервью сотрудникам польской организации «Голгофа Востока» с уверенностью скажет, что тогда, в июне 41-го, в минской «Володарке» он видел вещи расстрелянных польских военнослужащих и полицейских, попавших в плен к русским в сентябре 1939 года.

Примечательно, что большевики с каким-то особым остервенением уничтожали именно тех, кто боролся с преступностью. Удивительного в этом ничего нет, ведь большевицкий, коммунистический режим — это и был мир организованной преступности, сообщество, состоявшее из грабителей, серийных убийц, извращенцев и идейных фанатиков. Повсеместно за большевиками тянулся шлейф разгула уголовников. Оккупация Восточных воеводств Польши, террор урок-красноповязочников из КПЗБ, уничтожение профессиональной полиции, вполне вписывались в бандитскую большевицкую практику на огромном пространстве от Балтики до Чёрного моря.
 
Групповая фотография полицейских, с жёнами и детьми, из участка полиции Козловщизна Поставского повета. Снимок сделан предположительно во второй половине 30-х годов ХХ века. Из commons.wikimedia.org
 
Заметка из газеты "Kurjer Wileński" Nr.133 за 1931 год, в которой говорится о сборе денег Поставским кружком товарищества Полицейская семья (Rodzina policyjna) в пользу потерпевших от наводнения в Виленском воеводстве. 
 
Поставы. Группа полицейских с жёнами и детьми на фоне здания поветового Староства и поветовой Коменды Полиции. Вход в Коменду Полиции находился с правой стороны (над дверью видна вывеска). В этом же здании на втором этаже были две служебные квартиры, одну из которых занимала семья старосты, а в другой жил комендант полиции со своей семьёй. На первом этаже небольшую комнатку занимал сторож-истопник. Фотогафия сделана предположительно в начале 30-х годов ХХ века. Muzeum fotografii w Krakowie MuFo.

Поставы, семья польского полицейского. Фотография сделана в 30-е годы ХХ века. Из книги "Памяць".

Фотография сделана в 30-е годы ХХ века, предположительно в д. Дробыши под Поставами. В центре снимка человек в форме польского полицейского
Поставские полицейские на построении по случаю празднования Дня Независимости. Поставы, 11.11.1931 года. Фрагмент фотографии

Поставы, 2 сентября 1934 года. Торжества по случаю открытия памятника павшим защитникам Отечества. В левой части снимка виден полицейский (в белой фуражке с саблей). Фото из "Narodowe Archiwum Cyfrowe"

Неизвестный полицейский из Постав. Фрагмент фотографии из "Narodowe Archiwum Cyfrowe"
Фрагмент фотографии, сделанной в Поставах во второй половине 20-х годов прошлого века. В первом ряду стоят полицейские

Неизвестный офицер полиции. Фрагмент фотографии, сделанной в Поставах во второй половине 20-х годов прошлого века
Образцы элементов новой формы одежды полицейских, введённой в 1936 году.
Парад в Поставах. Стрелка указывает на попавшего в кадр местного полицейского. Снимок 1931 года, из Национального Цифрового Архива (NAC).
Полицейский из Виленского воеводства объезжает свой участок. Фото 30-х годов ХХ века.

Полицейская Школа в Мостах Вельких (теперь в Украине).
Слушатели полицейской школы в Мостах Вельких
Члены организации "Полицейская Семья" и дети из малоимущих семей, которые получили Новогодние подарки от Государственной Полиции. Видзы (Браславский повет), 30-е годы ХХ века
Обложка ведомственного полицейского еженедельника "Na posterunku".
Словарь жаргона преступников "Блатная музыка".

 

4 комментария:

  1. Любопытно. Особенно понравилась та часть статьи, в которой рассказывается о Поставской полиции.

    ОтветитьУдалить
  2. А можно узнать источник из которого вы взяли довоенную криминальную хронику по Поставскому повету?

    ОтветитьУдалить
    Ответы
    1. Из довоенных газет, издававшихся в Вильно.

      Удалить
  3. Был в Великих Мостах, в командировке на завод "Тэпэл". Обедал в ресторане "Пролисок", по - русски - подснежник. Не знал, что в таком маленьком городке могла быть полицейская школа.

    ОтветитьУдалить