Недавно мне попалась на глаза любопытная заметка, опубликованная в одном из довоенных номеров газеты «Słowo», в которой приведены данные о трудовой миграции из Польши за десять месяцев 1936 года. Согласно подсчётам Главного статистического бюро страны, за указанный период времени на заработки за границу уехали 51,818 человек, в том числе в европейские страны 28,664, и в остальные страны мира 23,154.
Из них в Латвию отправились 19,620 человек, во Францию 7,426 человек, в Германию 1,018, в другие европейские страны 600, в США 904, в Канаду 1,439, в Аргентину 5,105, в Бразилию 2,198, в Уругвай 401, в другие Южно Американские страны 1,379, в Палестину 10,455, в другие страны 273 чел.
Как видим, самыми популярными направлениями для трудовой миграции были Латвия, Франция и Аргентина. Что же касается Палестины, то туда уезжали в основном евреи – на постоянное место жительства. Некоторые из них сначала отправлялись в Землю Обетованную «на разведку», а уже потом, вернувшись обратно, принимали решение об эмиграции всей семьёй.
Главными причинами отъезда людей на заработки в 30-е годы прошлого века была перенаселённость польской деревни и, как следствие, избыток рабочих рук, безработица. Отличительной особенностью трудовой миграции тех лет являлось то, что люди, заработав денег, в большинстве своём возвращались обратно на родину. Так, за тот же период 1936 года в Польшу вернулись 31, 450 граждан страны, в том числе из Европейских стран 29,453, и из других стран 1,997. Из Франции вернулись 21,571 человек, из Германии 236, из Латвии 7,016, из других Европейских стран 630, из США 378, из Канады 359, из Аргентины 500, из Бразилии 101, с Уругвая 25, из других стран Южной Америки 16, из Палестины 457, и из других стран 16 человек.
Учитывая то обстоятельство, что работа в Латвии носила сезонный характер
(польские сельскохозяйственные работники выезжали в эту Прибалтийскую страну весной, а возвращались в ноябре-декабре), то к цифре вернувшихся из Латвии следует добавить ещё 12 000 человек. А это значит, что трудовая эмиграция из Польши лишь незначительно превышала реэмиграцию.
Самой популярной и многочисленной, как уже говорилось выше, была трудовая миграция в Латвию. В тридцатые годы прошлого века эта Прибалтийская страна являлась крупным производителем и экспортёром с/х продукции на европейский рынок. В Европе только Дания опережала Латвию по уровню развития сельского хозяйства. А по уровню жизни Латвия тогда обошла даже Финляндию. Латвия экспортировала в Великобританию, Германию, Бельгию, Швецию и в другие страны бекон, колбасы, сливочное и льняное масло, а также другую продукцию сельского хозяйства.
Один польский работник, побывавший в Латвии в 1939-1940 гг., писал: «Я был во многих местах в Латвии и не встретил там ни одной деревни [...]. Крестьяне повсеместно живут на хуторах. Редко можно встретить два или три близко расположенных хутора. Как правило, земельные наделы латышских крестьян составляют 10-20 гектаров, и очень редко встречаются большие или меньшие. Практически на каждом хуторе и в каждом хозяйстве есть телефон и электрическое освещение, а на полях много тракторов и других современных с/х машин. Некоторые хозяйства имеют паровые молотилки, которые сдают в аренду также и своим соседям…».
Современными сельхозмашинами и прочим оборудованием латвийских крестьян снабжал местный эавод Tosmare из Лиепаи. Продукция этого завода была специально приспособлена под нужды местных крестьян, под небольшие Латвийские хозяйства.
Согласно подписанному в начале 30-х годов соглашению между правительствами Польши и Латвии, набор польских работников производился централизованно, по месту их жительства. 85% отъезжающих на заработки в Латвию составляли женщины старше 21 года, и только 15% мужчины. Для получения работы в этой Прибалтийской стране, человек должен был сначала проверить своё здоровье и получить соответствующую справку, затем следовало обратиться в Староство по месту жительства и написать заявление установленной формы. Поступившие заявления рассматривал Отдел труда и занятости, отдавая предпочтение самым нуждающимся претендентам. После этого в Староство приезжал представитель Латвийской биржи труда, который заключал с работниками трудовые контракты.
Так, в одном из номеров за 1936 год газета «Słowo» сообщала о приезде в
Поставы представителя Латвийской Биржи Труда Вилиса Павеланса, который на месте отобрал необходимое количество работников и заключил с ними трудовые контракты. Всего в 1936 году из Поставского повета на работы в Латвию выехало около 1200 человек, а в предыдущем 1935 году – 1107 человек.
В то время женщины, работницы из Польши, получали за свой труд в Латвии по 18-20 латов в месяц, а мужчины по 23-25. По Латвийским меркам это были небольшие деньги. К примеру, ежемесячная стипендия латвийского студента составляла тогда 30 латов. Однако так как латвийская сторона оплачивала проезд к месту работы, а работодатель обязан был предоставить работнику бесплатное ежедневное 3-х разовое питание и ночлег, то за сезон трудовому мигранту удавалось скопить некоторую сумму и обменяв её на польские злотые – поддержать материально свою семью.
Если говорить об условиях труда в этой Прибалтийской республике, то тут всё зависело от работодателя. Одни наши земляки устраивались хорошо, другим везло меньше. Газета «Kurjer Wileński» в 1936 году писала:
«Как нам стало известно, около 150 человек из Дисненского повета, из числа тех, которые в этом году выехали на работы в Латвию, вернулись обратно. Работники рассказали, что принять такое решение их вынудили слишком завышенные требования работодателя. Бегство с работ в Латвии наблюдалось и в предыдущие годы, но в этом году оно приобрело более массовый характер».
Иногда с нашими земляками случались в Латвии курьёзные происшествия. Так, летом 1937 года группа женщин-работниц в выходной день пошли на Мессу в католический кафедральный собор Пресвятой Девы Марии в г. Елгаве (Jelgava). Во время Богослужения, когда местные прихожане стали петь евхаристическую песню на латышском языке, наши женщины запели на польском, что было воспринято священником как хулиганство. Прибыла полиция и на «правонарушительниц» составили административные протоколы.
В связи с участившимися случаями недобросовестного отношения латвийских работодателей к трудовым мигрантам, по инициативе польской стороны 29 октября 1938 года между правительствами Польши и Латвии был подписан новый договор, который значительно облегчал положение наших рабочих в этой Прибалтийской стране.
Что же касается Аргентины, третьего по популярности направления трудовой миграции из Польши, то в 1920-1930-х гг. в эту латиноамериканскую страну только из восточных воеводств страны уехало по разным данным до 20 тысяч человек. Наши земляки чаще всего работали там в сельском хозяйстве, нанимались к фермерам (чакареро), другие трудились на юге страны на нефтедобыче в Комодоро-Ривадавия. Некоторые устраивались рабочими на строительство железных дорог или оседали в крупных городах, особенно в Буэнос-Айресе. Зарабатывали наши земляки тогда в среднем по 3-5 песо с день.
Резюмируя вышеизложенное можно сказать что жизнь трудовых мигрантов никогда не была лёгкой, и довоенные годы не являлись исключением. В большинстве случаев зарабатывать на кусок хлеба им приходилось тяжёлым трудом и потом. Но при всём при этом граждане довоенной Польши были свободными людьми, они работали на себя, на благосостояние своей семьи, и в поисках подходящей работы могли свободно перемещаться по всему миру.
Всё закончилось, когда в наших краях установилась советская власть и людей превратили в колхозных рабов. Фактически было введено второе крепостное право, когда сельских жителей загнали в колхозы и лишили паспортов, заставив работать за так называемые "трудодни". В то мрачное время колхозник без паспорта не мог даже сменить место
жительства внутри страны, он не мог перебраться в город и устроиться там
на оплачиваемую работу. Это второе крепостное право просуществовало в
БССР в разных формах до 1976 года, когда началась паспортизация колхозников. Впрочем, это уже совсем другая история.
 |
На работу в Аргентину. Посадка на пароход. Фото из интернета.
|
