В 1946 году бывший семинарист репатриировался в Польшу. Там он получил высшее педагогическое образование и до самого выхода на пенсию работал школьным учителем.
Дочь Чеслава Лысиньского прислала мне копию дневника своего отца, отдельные записи в котором, безусловно, могут представлять интерес для читателей и краеведов. Предлагаю вашему вниманию небольшой отрывок (перевод с польского), в котором рассказывается о последнем месяце немецкой оккупации Постав.
1 июня 1944 года.
После занятий, вместе с Николаем зашли в магазин. Там я увидел бесплатные брошюры "Катынь" и взял одну. Также вытянул билетик моментальной лотереи, на который выиграл карандаш. После 17 часов ходили на Задевское озеро, взяли там лодку и поплыли на остров. Но долго на острове не пробыли, потому что полицейские стали нам свистеть и звать обратно. Пришлось возвращаться. Вечером гуляли по рынку и по Браславской улице.
2 июня 1944 года.
В семинарию приходили люди из БКА (Беларуская Краёвая Абарона. Авт.), все в форме. Сказали, что тем, кто с 1924 года рождения и старше, надо идти зарегистрироваться и встать на учёт. В три часа пополудни я, Осененко, Игнатович и Райчонок Леон пошли на Задевское озеро купаться. Осененко плавал на остров и обратно.
6 июня 1944 года.
В семинарии вывесили расписание экзаменов, которые должны начаться 15 июня. [...].
7 июня 1944 года.
Сегодня во время дежурства я два раза выстрелил из винтовки. Занкович Евгений (руководитель Поставского районного отделения СБМ. Авт.) на меня за это накричал.
14 июня 1944 года.
[…] Искупавшись в озере, пошли в семинарию. Там, в актовом зале, уже собрались все наши. Объявили, что все должны идти в БКА на ул. Браславскую. Когда пришли туда то сказали, что с 19 числа мы должны будем заступить на службу. [...].
16 июня 1944 года.
Сегодня писали диктант на немецком языке, который был коротким и не тяжёлым. Все справились, преподаватель остался доволен. После занятий, вместе с Умпировичем Павлом и Осененко Николаем* пошли купаться на Задевское озеро. Так как день выдался не очень тёплым, то мы до самого вечера катались на лодке.
18 июня 1944 года.
[...] Сегодня заступили в караул. На посту меня сменил Войцех Можейко. [...] Перед этим мы все вместе фотографировались (см. фото внизу. Авт.).
19 июня 1944 года.
Опасаемся, как бы нас не загнали в казармы.
 |
| Ул. Лучайская во время немецкой оккупации |
К 8 часам утра я явился в контору (штаб) БКА. Там состоялось общее собрание. Объявили, что к 12 часам мы должны принести постельные принадлежности. Сказали, что желающие могут записаться на офицерские курсы. После собрания мы с Юзэфом пошли в семинарию. Там встретили Виктора Сикору**, поговорили и решили тоже записаться. Сходили к доктору за справкой о состоянии здоровья, а потом пошли в Староство, заказали там копии паспортов. Под вечер сходили в кино. Там выступали артисты (фамилии неразборчиво), ничего особенного они не показали.
21 июня 1944 года.
Сходил в Староство, забрал паспорт и копию. Потом на велосипеде поехал к Кишко Альфреду. Сегодня первые из записавшихся уехали на офицерские курсы. Говорят, что якобы в Вильну.
22 июня 1944 года.
Сегодня третья годовщина начала войны между немцами и большевиками, а также 1-я годовщина основания нашей организации СБМ (Саюз Беларускай Моладзі). К 10 часам я прибыл в Народный Дом, в котором состоялся концерт, организованный семинаристами. После обеда ходил на Гарбарку. Там тоже состоялся концерт, после которого должны были пройти спортивные состязания по волейболу и футболу. Но так как не набралось достаточного количества желающих, то спортивные мероприятия отменили. Когда возвращались после концерта домой, то встретили Евгения Занковича (руководитель Поставского районного отделения СБМ. Авт.). Он нам сказал, что в 18:30 надо явиться в казармы. Когда в назначенное время мы туда прибыли, то нас назначили в караул. Я стоял на посту с 24:00 часов до 3:00 часов ночи. Когда сменили, то пошёл спать.
23 июня 1944 года.
Спал до часу дня. Потом опять пошёл в казармы, где затупил на пост, потому что все уехали на партизан. [...].
24 июня 1944 года.
Снова ходил в семинарию. Сказали, что надо сдавать экзамен по истории [...]. Вечером сходил на Гарбарку а оттуда домой.
25 июня 1944 года.
[...]. Нам выдали продовольственные пайки, после чего все разошлись по домам. Отпустили на 9 часов, до 18:00. В 18 часов состоялся общий сбор. Меня и группу других семинаристов снова назначили дежурить в казармах. Надо сказать, что мне эти дежурства не нравятся. Отстоял на посту с часу ночи до пяти часов утра.
26 июня 1944 года.
Утром снова отправили в казармы. Там приказали очистить подвалы от всякого мусора. При советах в подвалах была тюрьма, на стенах ещё сохранились надписи узников. В местечке говорят, что завтра немцы якобы собираются уходить из Глубокого. [...]. Вечером я снова должен был явиться в казармы на службу, но опоздал на час. Паёк, состоявший из рыбы, за меня получил Юзэф. После смены на посту я не захотел оставаться ночевать в казармах и пошёл домой.
27 июня 1944 года.
Сегодня встал в 7:30 и сразу пошёл в казармы. Там никого из наших не оказалось, поэтому пошёл к Юзэфу. Вместе с ним снова пошли в казармы. Когда вошли во двор, то стоявший там часовой нас задержал. Он сказал, что это приказ капитана (гауптмана). Гауптман*** приказал задерживать всех, кто придёт в казармы. Но через несколько минут часовой всё же нас отпустил, сазал, чтобы только никому об этом не говорили. Мы пошли в семинарию, где встретили (фамилия неразборчиво), который сказал, что он тоже сбежал из казарм. Сегодня в семинарии нам свидетельства так и не выдали, хотя и обещали. Сказали, чтобы пришли завтра к 9:00. [...]. Когда я был у Юзэфа, то пришёл Яблонский. Он сказал, что теперь нас может быть оставят в покое, потому что сегодня утром всех распределили по ротам, кто к какой приписан. [...].
28 июня 1944 года.
Утром зашёл к Юзэфу и мы вместе пошли в семинарию за свидетельствами. Но свидетельств нам опять не выдали, потому что не явился директор. Вместе с Райчонком, Романовским и Юзэфом я пошёл на Задевское озеро купаться. Сегодня немцы разогнали рынок в Поставах, а людей забрали на рытьё окопов и траншей. Вечером мы пошли на Гарбарку и опять искупались.
29 июня 1944 года.
Сегодня праздник Петра и Павла. К 9:00 я пошёл в костёл. После Мессы пошёл на Гарбарку, искупался. Во второй половине дня через Поставы непрерывным потоком пошли немецкие машины. Говорят, что фронт приближается. Мы снова пошли в семинарию, чтобы получить свидетельства. Там сказали, что директор находится дома. Тогда мы пошли к нему домой, где он наконец выдал нам свидетельства, вернее чистые бланки с печатями. Мы сами их заполнили, а директор подписал. Вечером вместе со всей нашей компанией я гулял по местечку.
30 июня 1944 года.
Сегодня, как и вчера, через местечко идут немецкие автомашины. Они направляются куда то в сторону Гадуцишек. Вышло распоряжение, что все гражданские учреждения власти должны эвакуироваться из Постав.
1 июля 1944 года.
Ещё до восхода солнца меня разбудили хозяева, у которых я снимал комнату. Они попросили помочь упаковать их вещи, потому что собираются эвакуироваться вместе с немцами на автомашине до Варшавы. Их соседи тоже попросили немцев взять их с собой. Те согласились и сказали, что выезжают в 6 часов утра. Соседям я тоже помог грузить вещи на немецкую автомашину. Они даже шкаф взяли. Когда все уехали, то мне сделалось грустно. В опустевшие дома вскоре стали приходить какие-то люди и забирать оставшиеся от прежних жильцов вещи.
Следующая страница дневника Чеслава Лысиньского, с записями за 2 июля 1944 года, не читается, за долгие годы чернила почти полностью выцвели. Разобрать можно лишь отдельные слова и фразы, из которых следует, что 2 июля 1944 года Чеслав, вместе с несколькими товарищами, ушёл из Постав и приход Советской армии встретил в какой то деревне за местечком.
3 июля 1944 года.
Пришёл Толик и сказал, что многие строения в Поставах пострадали от огня советской артиллерии. Большевики, якобы, находятся уже недалеко, в 20 км от местечка. В Поставах разместились немецкие фронтовые части. Мы сегодня ночевали на сеновале в сарае. [...].
В Можейках много немецких войск. Когда мы шли по дороге, то нас задержал немецкий офицер, который хотел нас расстрелять. К счастью, удалось выкрутиться. Вчера приехал Барнась из Полова и мы решили пойти к нему. Там уже были некоторые из наших. По дороге встретили партизан. В сторону Козян движется много большевицких войск. Группа их солдат зашла к нам во двор. С собой они тащили тяжёлый пулемёт и небольшую пушку. [...].
5 июля 1944 года.
Сегодня опять ночевали в сарае. Утром нас разбудила Янина. Мы ничего не делаем. Целый день по дорогам идут большевицкие войска. После обеда к нам зашёл большевицкий офицер и забрал всех на работы по строительству моста через речку. Там мы работали до самого вечера. Утром нас снова забрали на мост, но мы с Юзэфом, выбрав подходящий момент, оттуда сбежали. [...].
6 июля 1944 года.
Днём делали грабли, а ночевать пошли в лес. Генюсь тоже с нами ночует в лесу. У него при себе есть винтовка.
10 июля 1944 года.
Решили сходить в Поставы, посмотреть что да как. [...]. Местечко частично разрушено. Заночевали у Толика. [...].
11 июля 1944 года.
Из Постав вышли во второй половине дня. Около Чертов встретили вооружённого партизана, который нас ограбил. С меня он снял понравившуюся ему рубашку. В Рабеках очень много советских партизан, наверно целый отряд там собрался. Мы опасались встречи с ними и поэтому обошли деревню стороной [...].
P.S. Очень ценной, на мой взгляд, является запись Чеслава Лысиньского о том, что перед войной в подвалах казарм (бывшего польского 23-го полка. авт.) русские содержали узников, жертв политических репрессий. Достоверность этой информации косвенно подтвердил бывший поставчанин Эугениуш Гауль, который в 2016 году, в интервью для блога "Miasto Postawy i okolice" сказал: "С первого дня советской оккупации все подвальные помещения в Поствах использовало НКВД, содержа в них арестованных чиновников, учителей и интеллигенцию". Скорее всего жертв политических репрессий НКВД содержало в подвалах казарм временно, до лета 1940 года. Летом 1940 года в этих казармах разместилась советская авиашкола пилотов бомбардировщиков (ВАШП).
Сноски:
*Упомянутый в дневнике Николай Осененко (вместе с А.Диким и А.Адамовичем) основал после войны в Поставском педагогическом училище подпольную антикоммунистическую организацию, которая вскоре была раскрыта МГБ, а её члены арестованы. Военный трибунал приговорил Николая Осененко к смертной казни, замененной позже на 25 лет лагерей.
** Упомянутый в дневнике Виктор Сикора (сын известного садовода Ивана Сикоры) в годы немецкой оккупации был членом Союза Белорусской Молодежи (СБМ) и подпольной Белорусской независимой партии. После прихода Красной армии создал и возглавил антисоветский партизанский отряд. Отсидел десять лет в ГУЛАГе, вернулся в 1954 году. Жил в Малых Алашках, умер в 2008 году.
***Гауптман (то есть капитан. нем.) - возможно речь идёт о гауптмане по имени Вилли, который, по свидетельствам очевидцев, командовал в Поставах немецкими жандармами и белорусской полицией.
 |
| Студенты Поставской белорусской учительской семинарии. Четвёртый справа стоит Чеслав Лысиньский. Фотография сделана 18.06.1944 года. Некоторые учащиеся в форме СБМ. |
 |
| Члены СБМ. В нижнем ряду крайний слева Виктор Сикора. |
